Свадьба для бывшего
Шрифт:
Отец отрицательно мотает головой.
– Я хочу остаться с ней. Моё присутствие ведь никак не навредит ей? Хочу быть рядом, когда она проснётся, если вдруг ей потребуется что-то.
Как же я понимаю отца в это мгновение. Я бы тоже не оставил Владу, не дай бог, окажись она на месте Марины. Пришлось бы схлестнуться с самой смертью, но я бы не отступил.
– Нет, вы можете навредить только себе, но в палате есть вторая кровать, поэтому можете разместиться там, если пожелаете.
– Пожелаю, - кивает отец. – Спасибо большое.
– В таком случае я попрошу медсестру застелить постель.
Отец благодарит врача, и тот уходит. Мы остаёмся втроём. На губах отца появляется улыбка,
– Я должен и у тебя попросить прощения, - глухо произносит отец, глядя на меня. – Такое ощущение, что всё это произошло не просто так. Словно мне был дан урок, который я обязан усвоить. Я изменился, но доказать это смогу не словами, а своими поступками.
– Всё хорошо, отец. Тебе не стоит переживать на этот счёт. Я сам во многом был виноват, так что не смею винить тебя одного. Я принял в этой жизни немало неправильных решений. Всем нам есть о чём задуматься. Однако я должен поблагодарить тебя за то, что познакомился меня с Владой. Пусть не таким путём хотелось сделать это. Спасибо за то, что показал мне, какой может быть любовь, хоть пришлось пройти через тернии, да и ещё предстоит сделать немало важных шагов.
Отец выдыхает, переводит виноватый взгляд на Владу, но та устало улыбается, поэтому он лишь кивает. Медсестра приходит с чистым постельным бельём и входит в палату, а отец юркает за ней.
Мы с Владой остаёмся наедине.
Нам всем есть над чем подумать после состоявшегося разговора, но в это мгновение мне так много хочется рассказать Владе и узнать, почему разговор зашёл о её отце. Я ничего толком не знал о её семье, и теперь мне хотелось бы приоткрыть эту завесу тайны.
– Мы можем идти, - констатирую факт.
Влада делает шаг вперёд, заставляя себя отлипнуть от стены, к которой прислонялась до этого. Она устала, но выглядит довольной. Этот разговор с отцом был необходим ей. Влада перестала бояться его, а он нашёл в себе силы попросить прощения и раскаяться. Мы все переступили через собственную гордость – это многое значит.
Мы медленно движемся по коридору, и моя рука тянется к её руке, находит в воздухе, и пальцы соприкасаются, но я не решаюсь переплести их.
– Спасибо за то, что поехала со мной. Теперь я понимаю, что не смог бы справиться с поддержкой без тебя. Возможно, именно твоё прощение было необходимо отцу?
– Он раскаялся искренне. Разве можно обижаться на человека, когда тот распахивает перед тобой душу? Не он один был виновен в случившемся. Знаю, что это может прозвучать сурово, но жизнь могла специально пропустить его через возможную потерю. Жаль, что для моего не было ничего святого, и он так и не нашёл в себе силы, чтобы раскаяться.
Влада тяжело вздыхает. Мы выходим на улицу и останавливаемся на крыльце. Смотрим друг другу в глаза, и я понимаю, что именно сейчас у меня появился шанс узнать любимую женщину лучше. Удастся ли нам поговорить по душам?
– Расскажешь мне о своей семье?
Влада молча пожёвывает губами. Она не готова говорить о своём прошлом? Или думает, с чего лучше начать? Я уже открываю рот, чтобы сказать, что она не обязана делать это, если не хочет, но Влада улыбается мне:
– Давай немного прогуляемся по территории, и я расскажу тебе?..
– Конечно.
Спустившись с крыльца, мы медленно бредём по дороге из кирпича, выложенной вокруг больницы.
– Я росла с отцом. Мама умерла во время родов. Я не знала, что такое – материнская любовь.
Сердце сжимается, ведь мы с Владой так похожи – оба росли с отцами. Оба потеряли мать слишком рано. Нам не хватало материнской любви, но в случае с Владой, ей не хватало ещё и отцовской. Ненадолго задумываюсь, ведь мой отец тоже ушёл в себя. Он больше растил во мне воина, чем пытался вести себя со мной, как с любимым сыном. Он не баловал меня и всегда говорил, что я должен всего добиваться сам. Однако в непростых ситуациях отец приходил на помощь. Сколько он вытаскивал меня из передряг? Нет… Мне всё-таки повезло куда больше, чем Владе.
– Поначалу всё было хорошо. Отец воспитывал меня, как мог, и я не жаловалась. Я была благодарна ему, поддерживала его, тоже как могла, но потом он начал меняться. Сначала он выпивал понемногу, а потом больше и больше. Отец не просто пил, но и много играл в азартные игры. Порой мне казалось, что для него нет ничего дороже алкоголя и игр. В пьяном угаре он винил меня в том, что я вообще родилась, проклинал, говорил, что это я виновна в смерти матери. Обидно было слышать такое, но я старалась принять отца, всегда искала объяснение его поступкам. Мне хотелось стать для него тем самым якорем, спасти от неминуемой гибели, к которой он так усердно тянул себя. Я спасала его из всех возможных передряг. Представляешь, даже работала под прикрытием на полицейских. Мне казалось, что он оценит это, что поймёт мои жертвы и исправится, но я сильно ошибалась, ведь отец не планировал меняться. Мои попытки изменить что-то оставались без ответа. А потом в квартиру ввалились амбалы твоего отца. Они угрожали, что убьют его за карточный долг, если я не явлюсь на встречу с Юрием. Там твой отец попросил всего лишь приглядеть за тобой и сделать всё, чтобы отвлечь от чужой невесты. Он не просил меня влюбляться в тебя, влюблять в себя и вообще проводить с тобой так много времени, как ты понимаешь. Всё это случилось само по себе. Пусть поначалу ты раздражал меня, но в командировке раскрылся с другой стороны, и я влюбилась. Когда я пришла поговорить с твоим отцом и попросить дать нам с тобой шанс, он заявил, что дочь алкоголика и игромана тебе не пара, что теперь я должна отправляться восвояси, да и вообще раскрыл правду о том, что я не спасала своего отца. Всё это было частью спектакля. Отец продал меня. Он получил крупную сумму, которую сливал на алкоголь. Сам предложил меня людям твоего отца, рассказав, какие у меня актёрские данные, раз сумела поработать под прикрытием. Это сломало меня, и я сбежала. Мне не удалось спасти отца, и он погиб от своей пагубной привычки, а я потом ещё долгое время винила себя за то, что не смогла вытащить его.
– У тебя бы ничего не получилось… Он сам выбрал свою судьбу, и тебе не стоит корить себя. Ты сделала и без того больше, чем могла бы для такого человека.
– Это я себе тоже говорила, но как-то не нашла утешения в таком слабом оправдании. Мне хотелось бы вернуться назад и попытаться ещё раз изменить что-то.
Мы незаметно подходим к машине и останавливаемся около неё. Делаю шаг вперёд, прижимаю Владу к себе и утыкаюсь носом в её макушку.
– Ты сделала больше, чем тебе кажется. Если твой отец не оценил этого, значит, у судьбы на его счёт были свои планы. Не стоит винить себя в произошедшем.
Влада дрожит в моих руках. Она прикрывает глаза и кладёт голову мне на плечо.
В это мгновение откуда-то со стороны мерцают вспышки фотокамер.
Недовольно рычу себе под нос, понимая, что это журналюги. Наверняка следили за мной, чтобы полить моё имя грязью и написать какой-нибудь грязный пост в своей жалкой газетёнке. Что им надо вообще? Неужели не сидится спокойно? Или это заказ от какого-то конкурента? Вот только я не делаю ничего дурного, чтобы «раскрывать» меня. Пусть себе фотографируют и придумывают броские заголовки – мне плевать. Их дело, что писать, но лично меня не заинтересовала бы статья о «тайных свиданиях» какого-то там миллионера. Лучше бы написали что-то действительно интересное.