Свадьба отменяется. Смотрины
Шрифт:
– Позаимствуем временно у градоначальника, она ему все равно пока ни к чему, – безапелляционно решил Дорд и, заметив заинтересованный взгляд лазутчицы, мгновенно поправился: – Прикажете распорядиться, ваша светлость?
– Распорядись, Кайд, – милостиво кивнул Эртрайт, сообразив, что больше никаких объяснений от магистра они не получат, пока не окажутся вдали от слишком «ушастых» стен этого дома.
Дорд послушно склонил голову и взялся за колокольчик, исподтишка наблюдая за навязавшимися им попутчицами. И был сполна вознаграждён за свою предусмотрительность, заметив мимолётное многозначительное
Глава 5
Ранним утром, когда солнце ещё только чуть осветило край неба, вышедший на крыльцо Дорд сделал от лица герцога толпе провожающих небольшое, но веское заявление.
Им было сообщено, будто девица, проникшая ночью в спальню герцогского лекаря, совершила такой необдуманный поступок в приступе крайнего отчаяния. Испуганная твёрдым решением дядюшки выдать её замуж за престарелого вдовца со зловещей репутацией, девушка просто искала способ попросить защиты. И снизошедший к её просьбе герцог милостиво позволил сиротке добраться до ближайшего крупного города вместе со своим обозом.
Разумеется, в толпе немедленно замелькали кривые ухмылки и послышались многозначительные смешки, но некоторые из присутствующих предпочли задумчиво спрятать глаза, и это не осталось незамеченным внимательным секретарём. Он дал себе слово, что по прибытии в Дивноводск немедленно направит королю письмо с требованием командировать в Кархин ушлого тайного сыщика с заданием разузнать всё про чёрного вдовца. Однако это было всё, что Дорд мог, а самое главное – желал сделать для лазутчицы и её компаньонки.
За собственную репутацию, как и за репутацию спутников, Дорд нисколько не переживал: то, что обычно ставится в вину девушкам, мужчинам напротив, придаёт интригующий ореол ловеласов и сердцеедов. Тем более самым «пострадавшим» должен считаться магистр, а он почему-то повёл себя с завидным равнодушием.
– Ну, метр, рассказывай! – дождавшись, пока карета выберется за пределы города, нетерпеливо потребовал герцог, и Гизелиус обречённо вздохнул.
Зря он надеялся, что за два часа друзья позабудут про его странное поведение, ну, или хотя бы отложат эту процедуру на потом.
Не судьба.
– А чего вы, собственно, хотите услышать?! – хмуро пробурчал он, но никто из его спутников не проникся ни состраданием, ни благородством.
Наоборот, герцог поудобнее облокотился на подушки, а Эртрайт, раз десять повторивший за утро, что засыпает на ходу, вытянулся на переднем сиденье и подпёр голову рукой. При этом оба с уставились на Гизелиуса с очень заинтересованным видом, и у того не осталось ни малейшего сомнения – теперь, пока эти двое тщательно не перетрясут все его сокровенные тайны, вырваться из их лап ему не удастся.
– Вы оба ничего не знаете о моей личной жизни, – скорбно сказал магистр, окончательно убедившись, что влип, как гусь в пирог, – однако мой старый господин, герцог Агранат, был обо всём прекрасно осведомлён. Так вот, десять лет назад я сочетался законным браком с одной… очень своенравной особой.
– Не может быть! – Подпрыгнувший на диванчике Эртрайт совершенно забыл про всякий сон. – И ты скрывал это от своих друзей? Гизелиус, как ты мог?! А ещё учил меня честности!
– Я учил тебя честности в делах и соблюдению установленных правил при заключении магических обязательств. – Магистр оскорблённо поджал губы. – А если я не стал распространяться о своей личной жизни, так это потому, что её пока практически нет!
– Метр, будь добр, объясни нам, бестолковым, как это возможно, одновременно быть женатым и не иметь личной жизни?! – прищурился герцог и достал из настенного кармана мешочек с орехами.
– Мне тоже насыпь, – протянул ему пустой кубок Райт. – Рассказ обещает быть занимательным!
– Вот поэтому я вам и не рассказывал! – Магистр обиженно покосился на орехи. Ну прямо как дети на деревенских посиделках в ожидании жуткой сказки! – Хотя особо говорить и нечего. – Тут он уже вздохнул не понарошку. – Вы ведь знаете, что мы, маги, входим в особую организацию, в которой занимаемся только своими делами, не ввязываясь в различные политические разборки?
– Знаем, в ковен вы вступаете, когда получаете титул магистров. А вот насчёт истинности утверждения о «никогда и ни в какую политику» я бы поспорил, да доказательств маловато, – иронично усмехнулся Дорданд. – Но не будем отвлекаться от темы. Как я понял, ты ведёшь к тому, что твоя жена тоже маг?
– Да, – уныло подтвердил Гизелиус, – я знаю её давненько, и она всегда мне очень нравилась… но была замужем. Однако маги, хотя и имеют возможность возвращать себе молодость, зачастую живут даже меньше обычных людей. Увы, такая уж у нас опасная профессия. Когда Тренна овдовела, я был одним из первых, предложивших ей помощь… и союз… брачный, разумеется. Но она раздумывала ещё три года, пока не приняла моё предложение. Мы поженились десять лет назад, и целый месяц я был самым счастливейшим магистром в ковене. До тех пор, пока не встал вопрос, где мы совьем своё гнёздышко.
– Она не захотела ехать в Анрим?! – холодно приподнял бровь Дорданд.
– Категорически. У неё небольшая школа… при одном из монастырей, и она считала себя обязанной довести до выпуска принятых в обучение девиц. А я имел вполне определённые обязательства перед вашим отцом… и не желал сидеть в женском монастыре. Да мне там просто нечего делать…
– Всё ясно… она тебя бросила! – В голосе Эртрайта звучало осуждение в адрес незнакомой Тренны, так жестоко обошедшейся с его учителем.
– Или ты её?! – нахмурился Дорд.
– С чего вы это взяли? – возмутился Гизелиус. – Мы просто купили домик на нейтральной территории и проводили там вместе все свои выходные… и праздники.
– Так вот на какие секретные задания всё время отправлял тебя отец! – догадался герцог. – Но Гиз, почему ты ничего не сказал мне?! Неужели я бы не понял и не отпустил тебя к жене?!
– К тому времени… как с герцогом произошло несчастье, мне уже не нужны стали выходные… – Теперь лицо магистра было несчастным по-настоящему. – И до вчерашнего вечера… вернее, ночи, я не имел о жене никаких сведений.