Свеча над пропастью
Шрифт:
Аккорд в оркестре прозвучал так, будто удар ножа оборвал чью-то жизнь. Скрипки, тихо рыдая, уступили место медным инструментам. На лице Евы, сменяя друг друга, проносятся недоумение, беспокойство, стыдливость. Она с тревогой осматривает свое обнаженное тело и отчаянно ищет, чем бы прикрыть его. Спокойствие и умиротворение навсегда исчезли из ее глаз, теперь их переполняет страх.
И вот перед нами уже другая Ева: ее движения стали резкими, порывистыми.
Ева вновь улыбается, но в той улыбке проскальзывает что-то порочное. Она извивается, становясь подобием Змея, вихрем проносится по сцене и, наконец, застывает в позе отчаяния. Луч прожектора впивается ей в лицо, и зрители видят застывшую на нем маску ужаса.
Танец закончен, а зал несколько секунд приходит в себя и только после этого взрывается новым оглушительным громом аплодисментов, возгласами: «браво!», «бис!». Глория уходит, потом снова появляется, укутанная темной материей, снова кланяется. И так несколько раз, пока не исчезает за кулисами. Среди громких реплик: «Бесподобно…», «Великая танцовщица!..», «Как поставлен номер!..» и прочее, Виктор слышит простой вопрос Дмитрия:
– Ну, как?
Вопрос обращен к Онежскому. Что можно ответить?
– Блестящая женщина! Высочайший мастер.
– Вы абсолютно правы, – в словах Верникова вдруг послышалась некая грусть. – Она обычно открывает шоу. Танцует всего один танец. Иногда – два. Представление продолжится, но вряд ли вы сможете его смотреть. Все слишком буднично и неинтересно.
– Обычно ударный номер запускают в конце любого представления.
– Правильно. Но таково ее условие…
Номера следовали один за другим: фокусники, певцы, пародисты и т. д., однако у Виктора сложилось ощущение, что никто особенно не смотрел на сцену. Все вспоминали Глорию. Верников подозвал официантку, тихонько прошептал:
– Еще не ушла?.. Да, да, букет! Самый большой и красивый.
– Пригласите ее за наш столик, – предложил Виктор, которому так же не терпелось познакомиться с Глорией.
– Она не придет, – сухо ответил Дмитрий.
Разговоры о танцовщице как-то сразу прекратились, а спустя некоторое время, все вспомнили о позднем времени, о завтрашних делах и разошлись. Провожал Виктора Григорий Семенович, который опять без видимой причины заливался смехом, и, как бы между прочим, заметил:
– Хороший вечер. Такие знакомства вам не помешают.
– Не помешают, – согласился Онежский.
– Хотя… Вы, вероятно, не собираетесь долго у нас задерживаться?
– С чего вы решили?
– Не смешите, Виктор Иванович, молодой, карьерный человек, умеющий вести себя в любом обществе. Из таких как вы, выходят Генеральные прокуроры.
– Не преувеличивайте моих достоинств.
– Правда, правда. Кстати, вы ведь учились с одним из наших сотрудников? С Цветковым Сергеем Владимировичем?
– Да.
– Между нами: ваше мнение о нем?
– Когда я его знал, он был отличным парнем.
– Вы дружили?
– Дружили, и одно время – сильно.
– А потом?
– Как вам сказать, между нами возникло некоторое недопонимание… Но мы остались в хороших отношениях. Цветков человек достойный.
– Понятно. Вот и приехали. Кстати, вам пора подумать о собственной квартире.
– Меня устраивает гостиница.
– Да, да, одинокому мужчине лучше в гостинице. А почему одинокому? Столько красивых девушек вокруг. И у меня есть пара приятельниц… – Григорий Семенович просто давился от смеха. – Такие классные штучки.
– Целых две, Григорий Семенович? Многовато для меня будет!.. Спасибо, до завтра. Точнее, увидимся уже сегодня через несколько часов.
– До свидания, Виктор Иванович.
Виктор вылез и, как бы невзначай, обернулся. Даже в темноте видно, что Григорий Семенович не улыбается.
Онежский поднялся к себе в номер, разделся, лег в кровать. Однако, несмотря на поздний час, долго не мог уснуть, все анализировал последние события. Злодейское убийство женщины… Скорее всего, действовал маньяк. Рыков усиленно убеждает, что жертвы выбраны случайно. А если нет?.. Продавщица из магазина и медсестра из роддома – что у них общего? Ничего, кроме пола и возраста. Выходит, убивают женщин средних лет, и, по большому счету, Рыков прав?
А если нет?
Далее, почему столько людей напрашиваются к нему в друзья? Сначала Григорий Семенович, потом Верников («Надеюсь, мы подружимся!»)… Чем их так привлек новый следователь?
Разговор с Рыковым в машине… Явная попытка выяснить их отношения с Цветковым. Зачем? Обычное любопытство или здесь что-то еще?
Постепенно мысли Виктора сосредотачивались на удивительной танцовщице Глории. Виктору почему-то казалось, что ее глаза во время танца были обращены… к нему. Женщина о чем-то просила. Но о чем?
Конец ознакомительного фрагмента.