Свечи
Шрифт:
Закончив читать передовицу газеты «Правда», Пётр Петрович снял очки, посмотрел на уже уснувшую жену, натянул на себя одеяло и выключил настольную лампу.
Сон практически моментально вырвал философа из действительности и перенёс в мир, где не было диалектического материализма и абсолютно всё было разрешено.
Закончив читать свои лекции, Пётр Петрович вышел из института и направился по тенистой алее домой. Под старым дубом он увидел скамейку, на которой сидели девушка и мужчина в странном одеянии.
«Актёр», – подумал про себя Пётр Петрович.
– Желаете присесть? – спросил римлянин философа, указывая на скамейку.
Пётр Петрович присел и посмотрел на девушку, которая смотрела вниз, спрятав лицо.
– Вы, наверное, актёры? – спросил философ.
– Нет, я ваша студентка, – ответила девушка и подняла лицо. – Меня зовут Маша.
Философ посмотрел на девушку и сразу же узнал свою ученицу.
– Меня заинтересовала одежда, поэтому я и засмотрелся на вас, – стал объяснять философ римлянину своё поведение.
– А что в ней может заинтересовать? Одежда как одежда.
– Ну, не скажите. Так одевались в древнем Риме. Нынче одежда гораздо удобнее.
– Это почему же она удобнее? Нет ничего лишнего. Кстати, платья у ваших женщин мало чем отличаются от моей одежды.
– Наши женщины всё больше и больше предпочитают носить джинсы, а не платья.
– А как же они в джинсах могут привлекать к себе мужчин?
– Привлекать мужчин? – удивился философ. – А зачем им это надо?
– То есть, как это зачем? – не понял римлянин. – Потому что так задумано самой природой.
Философ хотел сказать, что человек выше этой глупой природы, но в это время подул ветер и задрал платье у Маши, обнажив её стройные ножки.
– Ну как, завлекает? – спросил римлянин.
Пётр Петрович замялся, но слово «нет» не произнёс.
Маша встала со скамейки и одним движением руки совсем сбросила платье.
– Неужели, не завлекает? – опять спросил римлянин.
Философ хотел встать со скамейки, но почувствовал, что не может этого сделать. Маша ловко расстегнула замочек на спине и скинула бюстгальтер. Белоснежная женская грудь, украшенная великолепной родинкой, просто парализовала мужчину.
– Богиня! – вырвалось из уст философа.
– Так чья же одежда лучше? – спросил римлянин.
При этом Маша взялась за трусики и собралась снять их.
– А может быть одежда совсем не нужна? – продолжал римлянин.
Но Пётр Петрович уже не слышал его.
– Машенька, нимфа моя, снимай этот проклятый атавизм! – кричал он.
Маша скинула трусики и вопросительно посмотрела на философа. Тот глотал слюну и не мог вымолвить ни слова.
– Так вы так и собираетесь сидеть в своей удобной одежде? – спросила Маша.
Она отвернулась от Петра Петровича и начала глазами искать платье.
– Машенька, не делай
– Только не уходи, Машенька! – кричал философ. – Сейчас я сниму эти проклятые брюки!
Однако кроме брюк на кавалере был одет тугой свитер, из которого надо было умудриться вылезти. Философ спустил брюки, но понял, что освободиться от них возможно только после того, как снимешь ботинки, а у них, проклятых, не развязывались шнурки. Маша, между тем, ходила перед ним в костюме Евы и только раззадоривала несчастного мужчину.
– Машенька, солнышко, не уходи! Я сейчас разденусь!
– Так чья же одежда лучше? – язвительно спрашивала Маша.
– Лучше всего совсем без одежды, – отвечал философ, разрывая на ботинках шнурки.
Наконец с одеждой всё было покончено. Мужчина, приняв облик Адама, предстал пред своей Евой. Вдруг счастливое лицо Петра Петровича померкло: то, к чему он стремился, что хотел сделать, сделалось само в самый неподходящий момент.
– Как же это? – не понял философ.
– Во всём виновата одежда, – объяснила Маша. – Вы очень долго возились.
Пётр Петрович обернулся, как бы ища поддержки со стороны, и вдруг увидел римлянина. Тот с увесистой дубиной направлялся к нему.
– Значит, говоришь, Машенька, богиня?! – кричал римлянин почему-то голосом жены. – Я тебе, старый козлина покажу молодую нимфу.
Римлянин замахнулся и обрушил на философа своё оружие. Тот взвыл от боли и проснулся.
– Вот, значит, чем ты занимаешься в своём институте?! – кричала жена, нанося удары всем, что попадалось под руку. – А то мы вечером не можем! У нас сил нету! А на Машеньку, значит, есть!? Сегодня Машенька, завтра Наташенька, только на жену время не остаётся!
– Причём тут Наташенька? – пищал философ, – никакой Наташеньки не было!
– А-а-а, значит, была только Машенька?
Супруга схватила хрустальную вазу и разбила её вдребезги о голову несчастного мужа. Тот рухнул на пол и потерял сознание.
Когда Ричард и Александр закончили свои споры, они обратили внимание, что их друзья вовсе не скучали без них. Они о чём-то говорили и звонко смеялись.
– Что случилось? – спросил Александр.
– Пока вы вели свои научные дебаты, мы решили заглянуть на половинный уровень, – ответил Джон.
– Зачем? – не понял Ричард.
– За тем, что человек, из-за которого Александра выгнали из института, чуть ли не превратили в дезертира, а теперь держат в больнице, чтобы приклеить ему ярлык сумасшедшего, спокойно спит и видит приятные сны.
– Значит, ты ему сделала так, что он увидел неприятные сны? – спросил Александр.
– Нет, нет, сон у него был очень приятный, – заверила Маша.
– Я только в конце ему немного личико попортил, но это я, а со стороны Маши никаких претензий нет – ощущения самые приятные.