Сверхчеловек говорит по-русски
Шрифт:
Англосаксонский индустриальный капитализм смотрел на бедных как на обузу. В 1850 г. британский философ-агностик Герберт Спенсер публикует свою знаменитую «Социальную статику», где впервые отчеканивает термин «выживание сильнейших». Подчеркивая, что общество, в своем эволюционном развитии следует вовсе не велениям «вседобрейшего» и «всемилостивейшего» Бога, а холодным и безжалостным законам объективной науки, он утверждал, что роль «сильных» состоит в неуклонном совершенствовании общества, на долю же «слабых» и «неприспособленных», вполне объективно, остаются лишь страдания и смерть. Сама природа, как он считал, обрекла таких на постепенную деградацию, вырождение и гибель.
Наконец, в 1859 г., подводя итог многолетним наблюдениям, Чарльз Дарвин публикует
Будучи не столько философом, сколько дипломированным врачом, заинтересованным в приложении математики к вопросам здоровья нации и «улучшении качества» народа, в 1883 г. англичанин Френсис Гальтон издает работу «Исследование состава населения и развитие общества», где впервые употребляет термин «евгеника», скомбинированный из греческих слов «хорошо» и «рожденный». В последующих работах, опираясь на известные уже к тому времени законы генетики Менделя, он выводит ряд математических уравнений, описывающих наследование признаков человека, к которым он относит не только физические характеристики, такие как цвет глаз или рост, но и характеристики темперамента и умственные способности индивида.
Из статистических уравнений наследования Гальтона вытекало, что в отсутствие естественного отбора порода человека портится. Мол, случайное скрещивание особей может приводить лишь к прогрессивному ухудшению наследственности. Несмотря на суровую критику этих уравнений с позиций современности, они были всего лишь одним из прозрачных следствий хорошо известных соотношений математической статистики, показывающих, что число «неудачных» сочетаний (генов или чего бы то ни было) всегда, в конце концов, значительно превышает число сочетаний, которые могут быть изначально признаны «удачными» — какой бы критерий «удачи» не применялся. В физике, скажем, та же фундаментальная закономерность известна под названием «второго закона термодинамики» или закона роста меры хаоса, «энтропии». Грубо говоря, хаос, беспорядок возникает сам по себе. Если же кто-то хочет добиться некоего улучшения ситуации, какого-то «порядка», для этого всегда требуются дополнительные усилия — и зачастую немалые. Евгеника, как писал Гальтон, есть «исследование всех факторов социального контроля и улучшения качества человеческой расы».
Вы скажете, что приведенные примеры устарели, относясь к реалиям полуторавековой давности? Не спешите с выводами. Ничто не проходит бесследно. Если в какой-то цивилизации нечто уже случалось, то можно с уверенностью сказать: то же самое может повториться десятилетия, а то и века спустя. У каждой цивилизации есть некие «спящие гены», время от времени просыпающиеся. К примеру, в начале 1990-х годов в России появилась «элита», в точности копирующая отношение к народу со стороны свиней-дворян полуторастолетней давности. Хотя сами новые «аристократы» не связаны никакими фамильными узами с ноздревыми, чичиковыми или собакевичами времен Гоголя. Произошел какой-то информационный перенос поведенческих матриц и ролей. То же самое можно сказать и об англосаксонской элите: коль она когда-то устраивала работные дома-приюты и каторгу для неимущих, то это повторится и в будущем. Впрочем, почему «повторится»? С 1979 года на Западе расцветает неолиберализм или «турбокапитализм», апеллирующий к ценностям неограниченного рынка девятнадцатого века. Уже размонтируются механизмы социальной поддержки неимущих. Уже зазвучали речи о том, что всеобщее избирательное право мешает
Но мы, читатель, несколько забежали вперед. Итак, наука о совершенствовании человеческого рода была создана в англосасонской «колыбели демократии и прав человека» более ста лет тому назад. Практика не заставила себя долго ждать.
Расовая гигиена по-американски или наставники фюрера
Америка была готова к евгенике еще раньше, чем евгеника для Америки. Всего того, что англичанин Гальтон надеялся достичь пропагандой и свободным нравственным выбором пар, вступающих в брак, евгенисты Америки намеревались добиться драконовскими насильственными мерами, призванными «выкорчевать» миллионы и миллионы тех, кто был научно признан «негодным» или «умственно отсталым».
Надо сказать, что другой «светоч демократии и свободы», США, в начале ХХ века также дал ярчайшие примеры жестокой эксплуатации низов верхами. Если не верите, почитайте рассказы и повести знаменитого Джека Лондона. И немудрено поэтому, что в Соединенных Штатах тех лет началось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Скорее, здесь нужно звать на помощь режиссера фильмов ужасов…
«Позитивная» евгеника Гальтона умерла вместе с ее создателем в 1911 году. В противовес «отцу-основателю» этой науки, евгенисты Америки с самого начала считали слабых мира сего «недочеловеками», своего рода «сорняками», которые во имя всего человечества надлежало «отделить и выкорчевать». Слабые считались болезнью, генной эпидемией, которую евгенисты исполнились решимости окружить карантином и уничтожить. Методом, который американские евгенисты избрали для этого, стало «селективное скрещивание». По образцу скотоводства.
Скрещивание и отбор были у Америки, что называется, «в крови». Америка скрещивала и отбирала людей задолго до официального появления евгеники на научном горизонте. На этом держался весь институт рабовладельчества, основы экономики южных штатов, и не их лишь одних. Ткацкие фабрики индустриального Севера работали на хлопке рабовладельческого Юга. Несмотря на отмену рабства, укоренившиеся в умах идеи совершенствования человека и общества путем отбора никуда не делись и после Гражданской войны. В 1865, за два десятилетия до Гальтона, влиятельное общество «Онеида» декларировало в своей газете: «Отбор и скрещивание человека есть одно из самых настоятельных требований современности». А уже через несколько лет то же общество приступило и к первому официально зарегистрированному эксперименту по скрещиванию людей, в котором участвовали добровольцы: 53 женщины и 38 мужчин.
В вышедшем в 1891 году памфлете «Быстрое размножение недоразвитых» феминистка Виктория Вудхалл утверждала: «Лучшие умы современности осознали, что размножению подлежат лишь высшие типы человека. Имбецилам же, преступникам, нищим, так же как и всем остальным, так или иначе, нежелательным для общества типам размножение должно быть запрещено». «Самоубийством расы» назвал тогдашнюю политику Америки в области иммиграции директор Бюро переписи населения Фрэнсис Уокер, призвав к резкому ограничению въезда в страну мексиканцев, поляков, евреев и других «расово неполноценных».
В хор ярых сторонников отбора включились и многие известные фигуры. Так, авторитетный деятель в области общественного образования Чарльз Боббит сетовал в своей статье «Практическая евгеника»:
«В былые славные времена кровь расы была чиста как горный источник… Ныне же публичные школы и благотворительность снабжают «костылями» всех умственно и нравственно отсталых, нарушая чистоту наследственности».
Носителями наследственных дефектов считались не только явные больные или инвалиды, но и те, кто просто отклонялся от прямых наследственных линий германского, нордического или англо-саксонского идеала. Боббит четко выразил мысль, что лишь потомки древних тевтонских корней могут претендовать на истинную чистоту расы. Только они не испортят породу.