Сверкающий ангел
Шрифт:
— На этот раз ты сказала чуть больше. Ивала Ваала прямо блеснула познаниями галактической истории, — Глеб снова потянулся к пачке сигарет. — Очень интересно получается: Дети Алоны исчезли, и вдруг слухи, будто они появились то там, то там. И исчезнувшие ангелы нет-нет, дают о себе знать. Нет ли в этом чего-то общего?
— Разумеется, нет, — галиянка проворно спрыгнула с дивана, движением руки вернула музыку и подошла к шкафчику. — Здесь не может быть никакой связи — разного порядка явления. К тому же они слишком разбросаны во времени. Ангелы открылись для Сиди уже тогда, когда
— Нет — так нет. Теперь послушай, что я тебе сообщу, — Быстров сложил документы наследницы аккуратной стопкой и убрал их в шкатулку. — Олибрия открыла мне часть очень странной истории. Такой, что в нее трудно поверить, но, тем не менее, придется — уж слишком свидетели видные: кроме Олибрии, сама императрица, герцог Ольгер и другие высокопоставленные пристианцы. Итак: Ариетта — дочь Фаолоры…
— Ты это уже говорил, — Ваала налила в два бокала мутно-зеленую жидкость и повернулась к землянину.
— Но у наследницы, сама понимаешь, должен быть отец. Так вот… ее отец — сверкающий ангел.
— Ангел? — бокалы в руках галиянки издали звон. — Но в это действительно трудно поверить. Пока неизвестно случая, чтобы ангелы сеяли по галактике своих детей.
— Знаешь, на моей планете говорят: "Неисповедимы пути Господни". Вот и я думаю, что в эту историю трудно поверить, с другой стороны нам трудно понять цели и мотивы неуловимых существ так похожих на богов. И вот еще что к твоему размышлению, — приняв бокал с экзотическим соком, Глеб отпил маленьких глоток. — Я уже говорил, что за принцессой Ариеттой охотятся люди Леглуса. С этим все понятно: Флаосар прознал о существовании наследницы и поручил маркизу тихонько убрать ее. Но кроме этого я упомянул, что за дочерью императрицы охотятся еще некоторые силы. Так вот, среди этих «некоторых» Дети Алоны, за ними спецслужбы Кохху и Сиди — это лишь то, что мне успела рассказать Олибрия. Думаю, список этих "некоторых сил" на самом деле может быть шире.
Ваала поднесла к губам бокал с соком, передумав пить, отставила его на столик. В ее глазах темными искрами плясало волнение и всепоглощающий интерес.
— Дети Алоны… Зачем это нужно им, — произнесла она, присаживаясь на край дивана.
— А ты сама подумай, зачем. Если Ариетта на самом деле дочь сверкающего ангела, то все легко объясняется, — продолжил Быстров. — Разумеется, и Кайя, и Сиди, и тем же блудным Детям Алоны наплевать на интриги вокруг пристианского трона и они не могут питать к Ариетте интерес как к простой наследнице.
— Но она интересна им, как ребенок существ божественных возможностей, — продолжила его мысль галиянка. — О, да они многое отдали бы, чтобы ее получить, исследовать ее генетические особенности и свойства организма. Ведь может быть так, что девчонка тоже обладает свойствами перевоплощения, пространственного перехода и еще невозможно представить чем!
— Вот видишь — ты умная, — Глеб запустил пальцы в ее блестящие как платина волосы. — Увы, Олибрия мне успела так мало рассказать, и нам придется вникать во все самим.
— О, да это гораздо больше, чем надоедливые интриги пристианцев! Мы близки к интриге галактической или более того! Меня это возбуждает, Глеб! Это наполняет меня огнем! — Ивала схватила его руку, запутавшуюся в волосах, и порывисто сжала ее.
— Вот и хорошо, моя девочка — будет тебе над, чем подумать, прежде чем примешь гиплин. Хорошенько вспомни все известное о Детях Алоны — они в этой истории стоят как бы особняком. Их интерес и странная просвещенность могут оказаться ключом к истории с наследницей. А я пойду, полистаю записи Фаолоры, — взяв шкатулку, капитан «Тезея» встал.
— Подожди, — галиянка тоже вскочила и подошла к нему. — Хочу, чтобы ты остался. Знаю — и ты этого хочешь, — она коснулась магнитной застежки его брюк. — Когда я разделась, ты хищником смотрел на меня.
— Я так же смотрю и на тебя одетой, — Глеб почувствовал, как ее горячие пальцы скользнули по его животу и опустились ниже. — И я могу не сдержаться, а потом…
— Что потом? Я уже истекаю соком? — Ваала прижалась к нему, закрыв глаза.
— Потом у тебя появится соблазн убить меня. Как первый раз, — Быстров осторожно отвел ее руку.
— Глупости. Галиянки не убивают своих.
— Прости, но сегодня погибла Олибрия. Мысли снова и снова возвращаются к ней. Прости, — повторил он. — Я будто еще ощущаю ее последний поцелуй.
— Какой ты странный, безупречный в своих принципах и маленьких запретах. И ты меня прости, — Ваала прижалась губами к его колючей щеке и отступила, освобождая ему проход.
Выйдя в коридор, Глеб увидел пламя, плясавшее длинными языками между дверью в его каюту и климатической панелью. Капитан сделал еще несколько неторопливых шагов, и в огне появилась Олибрия. Она была облачена в платье с россыпью золотистых чешуек на груди. В черных с синеватым отливом волосах пристианки блестели крошечные колокольчики — Быстров услышал их тонкий перезвон, когда графиня подняла голову и посмотрела на него влажными глазами. Глеб подошел к ней вплотную и протянул руку, понимая, что перед ним лишь видение — след ментальной интерференции, часто возникающей в гиперслоях.
— Прости, дорогая, — сказал Быстров и прошел сквозь призрак и ненастоящее пламя, обдавшее его волной холода.
— Глеб Васильевич, а я тебя в рубке искал, — услышал он голос Арканова, дойдя до поворота.
— Туда как раз направляюсь. Что-то не так с экранами защиты? — Быстров переложил шкатулку в левую руку.
— Нет. Норма. Настройки повторно проверил — можешь быть спокоен. Я вот по какому поводу… — Агафон несильно потряс полиэтиленовым свертком. — Перекусить не хочешь? Сало с солеными огурчиками… и по сто грамм водки есть.
— Вот только не надо этого! — поморщившись, возмутился капитан "Тезея". — Не надо называть ваш дачный самогон водкой.
— А как же его называть. Из пшеницы если да через мой чудо-аппарат? — в свою очередь возмутился А-А. — Если не хочешь, я господину Орэлину предложу. Или Арнольду.
— И все пытаются ввести меня в соблазн! Сначала Ивала Ваала, теперь ты со своими огурчиками, — Быстров в притворной задумчивости взлохматил волосы. — Ладно, идем, антихрист. Тем более у меня разговор есть. Такой серьезный разговор, что без ста грамм никак не получится.