Свет Черной Звезды

Звездная Елена

Вспышка портала, ушедший в него Эдогар, и следом вошедший в зал военного совета абсолютно мокрый Динар. Медноволосый полуседой мужчина молча откинул мокрые пряди с лица, оглядел присутствующих, посмотрел на меня и поинтересовался до боли знакомым, прежним, тем самым голосом, который я не смогла забыть даже находясь под Руной Забвения:

— Кат, снова пьешь?

Улыбнулась, отсалютовала бывшему правителю Далларии и ответила на оитлонском:

— Повод есть. Не поверишь — замуж выхожу.

Матерый незнакомый мне мужчина выгнул бровь таким знакомым мне движением, и Динар тоже на оитлонском вопросил:

— Опять?!

— Ты

знаешь – расту, — торжественно сообщила я, — новый муж значительно старше предыдущего.

Взгляд фактического императора Прайды медленно сузился.

Несколько секунд на осознание, и глухой даже не вопрос, скорее утверждение:

— Они расправились с кесарем, и ты теперь собираешься сражаться за ЕГО мир?!

Присутствующие не понимали ни слова из нашего диалога, только переводили взгляды с Динара на меня и обратно. Но какое это имело значение, когда я тихо произнесла:

— Не его, МОЙ. Сатарэн мой мир, Динар, теперь мой. И я буду за него сражаться всеми доступными мне способами, включая брак с Арахандаром Властителем Ночи.

Все такой же мокрый даллариец молча сложил руки на могучей груди, пристально и как-то даже зло глядя на меня. И под его взглядом я как-то по-особому жалко ощутила себя, сидящую в кресле явно не по размеру, во главе собрания, где каждый из собравшихся о войне знал на порядок больше меня, совершенно чуждую и для элар, и для драконов, дриад и демонов… Какой-то момент казалось, что он сейчас скажет что-то язвительное, или даже грубое — я не знала этого Динара, я не знала, каким он стал — за прошедшие недели на Свободных Островах наш единственный разговор состоялся тогда на входе в башню, и я как-то даже стала забывать, что вот этот вот мужчина, чей возраст явно перевалил за полсотни лет — Динар. Мой невыносимый рыжий Динар…

Но он напомнил.

Подойдя, издевательски приказал на оитлонском:

— Двинься.

Я мгновенно поднялась, безропотно уступая место лидера ему.

Динар уверенно сел во главе стола, затем коснулся концом указательного пальца яркой татуировки на плече, и молча провел по ней, очерчивая контур.

В следующее мгновение на месте кесаря сидел никак не пятидесятилетний мужчина — этому Динару было лет тридцать, не больше. У него были широкие плечи, ставшие шире, чем те, что я помнила, узкий торс, густые медные волосы до плеч, знакомый язвительный синий взгляд и улыбка, озарившая до боли знакомое лицо.

— Сюрприз, — подмигнул мне бывший Далларийский правитель.

И словно забыв о моем существовании, развернулся к сидящим за столом и жестко приказал на языке элар:

— Доложить обстановку.

Военачальники кесаря как сидели, так и остались сидеть, говорить начал Тэхарс, Сатарэн услужливо комментировал слова дракона картой и изображениями, и вслед за этими двумя, втянулись все остальные. Я стояла в стороне, прислонившись спиной к мраморной стене и безотрывно смотрела на Динара. Не могла перестать смотреть… Сюрприз?! Сюрприз явно удался. И я, рассматривая остальные татуировки, покрывавшие его могучее тело, гадала о том, сколько же еще их осталось, этих сюрпризов?

Рабы бесшумно принесли кресло и для меня, но я оставалась стоять, медленно допивая вино из хрустального бокала, и чувствуя себя… до крайности странно. Одна часть моей души замирала от восторга, при взгляде на Динара, вторая кровоточила, при мысли о кесаре.

Где и как его бросил Акъяр. Почему принц Ночного ужаса убежден в том, что Араэден не вернется?

Как удалось заблокировать Нижний мир от высших?! И главное — что с кесарем?!

— Кат,- внезапно обратился ко мне Динар, — освободи труп, нам нужно потянуть время.

Сказано было на оитлонском, на языке, который я готова была слушать вечно.

— Я помню, — на нем же ответила Динару.

И посмотрела на пресветлую Эллиситорес, которая как и я продолжала стоять, с ужасом и тревогой глядя то на меня, то на деловитого Динара, уже начавшего выстраивать стратегию сопротивления. Да, войны все же удел исключительно мужчин… ну и дриад, те, судя по взглядам и кивкам, прекрасно понимали далларийца, а вот я уже давно утратила нить его стратегических рассуждений.

— Матушка, — обратилась к пресветлой.

Мать кесаря мгновенно расправила плечи, и плавной, достойной дочери света походкой, величественно направилась ко мне.

— Эдогар, — позвала, главу своей канцелярии, впрочем это было излишне – пресветлый уже поднялся, явно намереваясь сопроводить меня с Элиситорес.

Втроем мы покинули зал военного совета через портал, практически никем не замеченные — все слишком были увлечены развернувшимся обсуждением.

***

Эдогар открыл портал не в тюрьму или любое иное подземное зарешеченное помещение, в котором я рассчитывала найти брата кесаря. Нет, мы оказались в саду. Той его части, которую я не посещала, да даже и не спускалась сюда. Здесь был своеобразный «задний двор» Радужного дворца, но при этом была всего одна хозяйственная постройка. Одна маленькая хозяйственная постройка, что-то вроде садового домика без удобств со всего лишь одним окном и небольшой дверью. А вокруг этого домика рос колючий кустарник. Именно вокруг. Идеальным ровным кругом. И шипы у этого растущего кругом кустарника были с кинжал размером. Хуже того – они имели форму кинжала и похожи были на кинжал…

— Это место заточения принца Элионея, — произнес Эдогар.- Каждый раз, едва он выходит из данного строения в его спину вонзается кинжал.

А кесарь определенно умеет мстить, вынуждена была признать я.

Приглядевшись к поляне, на которой располагался домик, заметила даже не десятки — сотни покореженных временем и солнцем шипов-кинжалов, на концах которых даже отсюда было заметно затемнение — их явно доставали из тела, обагренные кровью, а после ожесточенно бросали… Жестокая месть, ничего не скажешь.

И тут заговорила пресветлая матушка кесаря. Заговорила с надрывом, заламыванием рук и не стесняясь присутствия главы моей канцелярии:

— Звезда моя, что происходит?! – воскликнула она.

Прекратив разглядывать место изощренной мести, повернулась к пресветлой и устало спросила:

— Что конкретно вам непонятно, матушка?

Элисситорес поправила покров заметно дрожащими руками, и кусая бледные губы предельно честно ответила:

— Все. Мне не понятно все, Кари. — И тяжело вздохнув, она пояснила: — С того момента как обратилась к тебе за помощью, еще не поняв главного в ваших отношениях с Араэденом, мне непонятно все. Ты внезапно исчезла, он разгромил спальню. Его ярость была такова, что все рабы попрощались с жизнью… но мой сын не убил никого. Он больше никого не убивал, с того страшного дня в комнате наслаждений, что я с таким тщанием восстановила для него. Я отстранилась, не желая причинить вред, боясь причинить его… Но все закончилось тем, что ты исчезла, а теперь… Где мой сын, Звезда моя?!