Свет далекой звезды
Шрифт:
Часы тикали особенно громко, отмеривая тянущиеся секунды. Господи, дай мне сил правильно описать этот момент! Божене предстояло не просто что-то сказать или сделать – она должна была взвалить на себя огромный груз с первого же дня и на всю жизнь. И все слова мира, которые она не могла уместить в предложения, все свои перемены в планах на личную жизнь и собственное будущее – все это должно было влиться в один жест. Просто встать.
Мне оставалось лежать, обняв подушку. И слушать.
С еле слышным вздохом Божена поднялась.
Я тут же соскочила с кровати. Это было даже проще, чем лечь – я предусмотрительно по памяти прикинула, как нужно вставать, чтобы сделать это
– Аля, – выдохнула Божена. – Ложись.
– Нет, родная, – сказала я, безошибочно положив руки ей на плечи. – Я помогу тебе. Я очень старательная.
* * *
В банке Женя больше не работала.
Мне очень хочется сказать, что она отделалась легким испугом, но это неправда. Примерно месяцев шесть ее постоянно дергали различными допросами, не стесняясь вламываться к нам домой без приглашения. Наверное, если бы человек в маске не разбил мне затылок рукояткой пистолета, Божену засудили бы как соучастницу. Я теперь за Женю отвечаю головой.
Расследование, конечно, было серьезное, и проводилось оно отнюдь не ради нас. Из банка было похищено чуть более десяти тысяч долларов. Цена моего зрения. Что желаете приобрести на эти деньги, господа шестеро? Дешевую китайскую развалюху, участок под земледелие, путевку в круиз по Средиземному морю на всю компанию? Не стесняйтесь, клиент всегда прав. Я посижу с закрытыми глазками. Вы же того хотели.
Банк лишился не только замечательного кассира, но и отличного охранника. Андрею пришлось не легче, чем Божене. Ему постоянно ставили в вину то, что он остался в живых и даже практически невредим. Сволочи. Хотите безопасности – снабжайте охранников оружием и усиливайте защиту ваших чертовых банков. Андрей стал чуть ли не единственным человеком, которого Божена была рада видеть в нашей квартире. Я тоже была рада, когда он приходил. Больше ко мне не приходил никто. Где все мои друзья, куда подевались? Теперь я вам не нужна? Вы даже не можете прийти и сказать, что не нужна. Вы заставляете меня самостоятельно догадываться об этом. Жестокие.
Руководство банка, ясное дело, выехало на тормозах. Из моей трагедии сделали себе рекламу. На предмет героизма клиентов. Никогда не буду пользоваться вашими услугами.
Еще месяца через три мне назначили пенсию. Жить можно, если всего лишь жить. Ничего другого мне и не остается в любом случае.
Божена к тому времени сдала экзамены и перешла на четвертый курс заочного. Умничка. Я потратила кучу времени на то, чтобы изучить хоть что-то из ее программы и помочь ей. Времени, сами понимаете, мне было не жалко. А из затеи ничего не вышло – меня хватило лишь на то, чтобы кое-как справляться с собственной школьной программой. Женя оформила меня в школу для незрячих на домашний курс. Очень удобно. Сидишь себе, забравшись с ногами на диван, и слушаешь голос любимой сестры, каждый день рассказывающий тебе что-то новое. Экзамены – устные, в школе.
Как проходила моя жизнь? Ответ прост – мимо. Я тщательно подбирала все, что она оставляла на своем пути. Книги больше не были мне доступны. Зато музыка стала моим спасением. От того, что случилось, и что могло случиться. Еще слушала телевизор. Боженке тоже требовался отдых от меня, и я это прекрасно понимала. Я тихо заходила в комнату и садилась в дальнее кресло, так, чтобы не отвлекать сестру. И слушала.
Гуляли мы с Боженой редко, но регулярно. Преимущественно по вечерам, чтобы никто не заметил ничего странного в моей походке. Я одевалась, причесывалась, даже накладывала косметику – все полностью самостоятельно. Я должна была научиться приводить себя в порядок без посторонней помощи. Да и не только это. Все, что можно было сделать самой, я училась делать сама. Женя лишь иногда контролировала и указывала, что я делаю неправильно, и я тут же исправлялась.
Далеко от дома мы не заходили. Район у нас тихий, спокойный, много пространства, по которому обычно бегают маленькие дети и катаются на скейтах дети постарше. Я тоже всегда хотела попробовать, но никогда не находила для этого времени. Даже не помню, для чего я его вообще находила до удара. Божена выбирала маршрут, по которому я могла пройти, не опасаясь упасть. Она держала меня под руку, а не наоборот, чтобы я сама была ведущей. Я должна была чувствовать, что хожу сама, куда хочу, а не плетусь хвостом. Если нам встречался кто-то из прохожих, Женя отпускала меня, и мы немного замедляли шаг, пока снова не оставались наедине. Если же нам приходилось идти куда-то днем, мы просто держались за руки, прекрасно понимая, за кого нас принимают. Нам доставляла удовольствие мысль о том, что мы можем шокировать людей. Да, в начале двадцать первого века еще попадались те, кто этому удивлялся.
* * *
Понимание того, что теперь я ослепла навсегда, навалилось на меня резко и внезапно. Так же неожиданно, как умирают самые близкие люди.
Это чертово время тянется, как жгучая, мерзко пахнущая резина. Божене больно каждый день, и я это отлично чувствую. Темнота всегда со мной, играет мною, как куклой. Как же все достало! Я не намерена жить вот так. Верите или нет, я перебрала в голове все вызовы, которые была способна бросить. И подходил мне только один.
Три коротких шага к окну – и я свободна. Ловите меня, если сможете.
Растворюсь в Темноте и поминай, как звали.
Нет, вы не подумайте, я не склонна к самоубийству. Я очень люблю жизнь. И была готова прожить ее всю во время полета. Жить так, как не жил никто до меня.
Три шага дались мне сложнее, чем тридцать три в другую сторону. Надо же. Я открыла окно. Мне в лицо дунуло свежим ветром. Ты унесешь меня в небеса?
Или позволишь свалиться в Темноту, которая будет знать, что победила?
С этой мыслью я остановилась. Деревья принялись дружно покачиваться из стороны в сторону, тревожась за меня.
Не переживайте, мои родные. Я обязательно сделаю это… в другой раз.
А сейчас мне немножко страшно.
И… и еще я хочу есть.
Я буду держаться, сколько смогу. Теперь, надеюсь, мне будет проще – я всегда буду помнить, что окно останется на прежнем месте, ожидая моего решения.
* * *
Любые решения нужно со временем принимать.
То, что я вам сейчас расскажу, может вам не понравиться. Возможно, вы станете меня презирать, начнете негодовать, отвернетесь от меня окончательно. Но я хочу быть честной.
Женя, я устала. Устала от вечного «все будет хорошо». Кому хорошо, каким образом?! Если бы все было так просто – захотела, получила… Я больше не могла строить воздушных замков, мне нужно было настраивать себя на худшее, чтобы потом иметь возможность легче его пережить.
Я не хочу воскресных пельменей на завтрак. Пожалуйста, убери тарелку. Если любишь меня, не суй ее мне. Не заставляй просить, а то я закричу так, как никогда не кричала. Уткнусь в тебя лицом и просижу так сутки, гася криком одно пламя и подпитывая другое. У ада нет кругов, только спирали, а пройденные витки остаются за твоей спиной, разрывая твой, с таким трудом сохранившийся мир, в агонизирующие клочья.