Свет любви

Дрейк Шеннон

— У нас с тобой общая беда, — усмехнулся он. — И это заставляет меня сделать второе предупреждение.

— Какое?

— Не затевай вражду с Брайаном Стедом.

— Почему? — Элизе не хотелось спрашивать об этом шепотом, но голос подвел ее. — В сущности, — произнесла она уже вслух, — этот человек не лишен совести. Он не может вызвать меня, и если решит враждовать…

— Элиза, Элиза, Брайан Стед — честный человек, даже слишком честный. Он всегда открыто говорил Генриху то, что думал, он смело встретился с Ричардом. Ты играешь

с опасным противником.

— Что ты говоришь, Готфрид? Я ничего не имею против Стеда. — Неужели Готфрид поверил, что она способна отравить своего врага?

— Не знаю, что случилось между вами, — произнес Готфрид, — и ни в чем не обвиняю тебя. Только предупреждаю: он будет продолжать поиски до тех пор, пока не найдет то, что ищет. Он что-то подозревает, пока неизвестно что, и о многом размышляет, а его подозрения могут оказаться даже хуже истины. Вероятно, тебе следует признаться ему.

— Никогда! Зачем? Он женится на Гвинет и уедет далеко от Монтуа! Он может даже никогда больше не появиться здесь.

— Элиза, ты так похожа на Генриха… даже слишком. Я видел, ты размышляешь так лихорадочно, как вертится колесо с цепью для подвесного моста. Ты почему-то зла на этого человека и собираешься отомстить ему.

— Я? Но зачем?

— Твоя невинность прелестна, Элиза, но я ей не верю.

— Я презираю этого человека, но клянусь тебе, Готфрид, я рада, что сегодня он не умер.

— Вероятно, тебе не следует этому радоваться, — с внезапной печалью заметил Готфрид. — Поверь мне, я годами учился у нашего отца. Можно погубить человека, даже не коснувшись его, прибегая к хитрости и коварству. Тебе известно, о чем я говорю. Ты всегда знала, как обвести Генриха вокруг пальца. Брайан не Генрих. Он нравится мне, он мой друг — один из немногих. Однако он свиреп, решителен и очень силен — телесно и душевно. А потому забудь о своем гневе, что бы ни вызвало его. Не становись его врагом.

— Но к чему это предупреждение, Готфрид? Неужели Брайан Стед замышляет что-то против меня?

— Нет.

— Тогда…

— Я знаю вас обоих, я чувствовал, с каким напряжением ты говорила с ним. Я почти вижу, как оба вы рассыпаете вокруг искры, мечете молнии. Ты привыкла повелевать и поступать по-своему, как и он. Я просто предупреждаю тебя, что он может быть чрезвычайно опасным противником. Повторяю не начинай с ним вражды.

Элиза улыбнулась и встала.

— Я не хочу враждовать с ним, Готфрид, — уверенно солгала она. — Я, как и подобает хозяйке замка, буду заботиться о нем.

— Хотелось бы верить.

Элиза направилась к лестнице, но остановилась на полпути и обернулась.

— Готфрид, я выросла в одиночестве. Не знаю, как выразить это, но я рада, что у меня есть ты.

Он улыбнулся:

— Ты ведь знаешь, я мог бы быть твоим отцом.

— Нет, ты мой брат, и я этому рада.

Она поспешила по лестнице, покраснев при мысли о неожиданной связи, возникшей между ними. Два внебрачных потомка короля.

Почему бы и нет?

Она осторожно постучала в дверь комнаты, куда отнесли Стеда. Уилл Маршалл открыл дверь и радостно сообщил:

— Ему гораздо лучше, Элиза.

Облегчение и радость Уилла были очевидны, и Элизе захотелось разделить его чувства. По крайней мере, до сих пор Стед не обвинил ее в попытке убийства.

— Можно повидать его? — спросила она Уилла.

— Да, а пока ты побудешь с ним, я выпью в компании Готфрида кружку эля, если позволишь.

— Разумеется, Уилл, будь здесь как дома. Позови Мишеля: он будет рад услужить тебе.

— Спасибо, Элиза. Если ему вновь станет хуже, пусть кто-нибудь позовет лекаря с кухни.

Элиза кивнула. Маршалл прошел мимо, и она робко прикрыла за собой дверь, не сводя глаз с кровати.

С Брайана уже сняли доспехи и тунику. Он лежал на спине, с натянутым до груди одеялом, которое не скрывало широких бронзовых плеч. Его волосы казались особенно черными по сравнению с белизной подушки, суровость черт лица подчеркивала мягкость постели.

Элиза поборола страх и приблизилась к нему. Услышав ее шаги, Брайан мгновенно открыл глаза, и его губы сжались в прямую черту.

— Стед, клянусь тебе, что я не…

— Прекрати лгать! Тебя не повесят и не отрубят тебе голову. Моя вражда с женщиной не станет общим достоянием.

— Дьявол тебя побери, Стед! — немедленно вспыхнула Элиза. — Меня никогда не повесят — Ричард не допустит этого. Я говорю тебе об этом только потому, что это правда…

— Не думаю, что тебе известно, как говорить правду, герцогиня. Ты так часто лжешь, что я потерял к тебе всякое доверие. Ричард терпеть не может женщин, он живет только сражениями и походами.

— Но я не…

— Пощади меня! — Он поморщился, пытаясь сесть на постели. Элиза поборола искушение помочь ему, ибо даже сейчас не была уверена, что он не дотянется до нее. Он был так зол, что, казалось, с трудом сдерживает желание схватить ее за горло.

— Я не разделяю пренебрежение Ричарда к прекрасному полу, — продолжал он, — но такую женщину, как ты, я бы с удовольствием избил до синяков.

— Ты не осмелишься коснуться меня…

— В самом деле? Не стоит надеяться на это, герцогиня!

Он казался усталым и измученным болезнью. Прикрытые тяжелыми веками глаза устремились на нее, однако Элиза не сомневалась в искренности его слов.

По-видимому, спокойствие этого человека было опаснее его угроз.

Она сжала кулаки и презрительно вскинула голову.

— Ты не только презренный ублюдок, Стед, ты отвратительный, тупой подонок! Я не пыталась отравить тебя!

— Леди, у тебя сердце убийцы.

— Ты глуп, Стед.

— Хотел бы этому поверить. Но держись подальше от меня, герцогиня, ибо, если ты подойдешь слишком близко, я могу припомнить, что ты уже дважды пыталась прикончить меня.

— Жаль, что это мне не удалось.