Свет, сошедший на землю

MadameD

Ра был в таком хорошем настроении, что после того, как наложница ублажила его, одарил ласками ее. Это было восхитительно – видеть обожание в глазах рабов, глядевших на него как на средоточие и причину всей жизни. Оказывается, это удовольствие не надоедало…

Но скоро он получит тех, кого жаждет больше всего. Осталось, должно быть, меньше часа.

Сешешен, упоенная счастьем, сидела рядом со своим повелителем, на плечи которого было небрежно накинуто длинное белое ночное одеяние. Сама девушка оставалась обнаженной – он не разрешал ей одеваться.

Было

очень приятно ощущать ее страх: люди чувствовали себя еще более беззащитными перед ним без одежды. Особенно женщины.

– Господин, - решившись, робко позвала рабыня, увидев, что повелитель погрузился в какое-то приятное раздумье. Ра повернулся к Сешешен, и она была покорена его ласковым взглядом. Девушка даже не подозревала, что бог становится тихим и милостивым как раз перед тем, когда готовится особенно лютовать…

– Что тебе? – спросил Ра.

– Я… самая любящая рабыня моего повелителя, - прошептала девица. Она соскользнула с постели и опустилась перед ним на колени, припав лбом к полу. Потом прижала к губам край платья бога. Ра смотрел на нее сверху вниз с веселым интересом, как на забавную зверушку.

– Я доволен тобой, - наконец сказал гоаулд, решив сделать ей такой подарок. Сешешен снова пала ниц в порыве обожания. И тут в коридоре послышались быстрые громкие шаги и звон доспехов.

Ра вскочил, чуть не ударив ногой в лицо простертую перед ним женщину. Он стянул одной рукой концы платья; черные волосы бога в беспорядке разметались по плечам, глаза горели.

– Ну? – рявкнул он. – Где они?

“Анубис” грянулся на колени, не обращая внимания на рабыню. Впрочем, Ра еще меньше дела было до обстоятельств, в каких его застали; он снова сел на ложе. Взгляд его прикипел к виноватому лицу начальника стражи.

– Где они? – процедил гоаулд. – Ты их упустил?..

Несчастная голая наложница неловко отползла в сторону, но больше никуда не смела двинуться в присутствии таких великих особ. Она застыла, посерев от страха и пытаясь прикрыть свой срам, подтянув колени к крошечной груди и обхватив их тонкими руками.

– Женщина покончила с собой, утопившись в реке, - сказал “Анубис”, не поднимаясь с колен и не смея взглянуть на господина. – Мы долго искали ее, но ее унесло течением…

Ра прикрыл глаза. Рука сжалась в кулак так, что длинные холеные ногти вонзились в ладонь, никогда не терпевшую подобного обращения.

– А второй? – спросил он.

Ровно и совершенно спокойно. Но начальник стражи при виде лица господина побледнел не хуже несчастной девицы, оказавшейся рядом с Ра в такой неподходящий момент.

– Второй сбежал, - глухо сказал “Анубис” и повесил голову.

Несколько мгновений ничего не происходило. А потом Ра с ревом вскочил и, схватив со столика бронзовую статуэтку себя самого, обрушил ее на голову Сешешен, сидевшей у ног гоаулда покорной жертвой. Удар был необычайно сильным для хрупкого сложения его носителя, и пришелся в висок; даже не вскрикнув, рабыня упала мертвой, с проломленным черепом. Ра несколько мгновений с омерзением смотрел на мертвое тело; губы кривились при виде

этой наготы, теперь лишенной жизни и безобразной.

“Анубис” знал, что у господина бывают приступы ярости, но был испуган намного больше обычного, ожидая такой же участи для себя самого… Однако повелитель, убив рабыню, казалось, обрел спокойствие.

Поставив окровавленную статуэтку своей особы, воплощения солнца, обратно на столик, бог выверенным изящным жестом откинул назад волосы.

– Как он сбежал? – спросил Ра.

– В роще у деревни была cпрятана вимана, - объяснил начальник стражи. – Преступник увел нас от наших машин, и когда он поднялся в воздух, мы не успели за ним, хотя гнались, не жалея сил…

Губы юного бога снова презрительно дрогнули. Но, кажется, на сегодня убийств ему хватило. Ра был бледен, однако полностью владел собой.

– Ты низложен, - ровно сказал он “Анубису” как раз тогда, когда человек уже расслабился, решив, что опасность миновала. – Ты лишаешься своего положения и всех знаков отличия, как и все те, кто был под твоим началом и кому была вместе с тобой поручена поимка преступников, - произнес гоаулд.
– Даю вам три месяца на поимку оставшегося в живых. Если вы справитесь с этим…

Ра долгим взглядом посмотрел в лицо “Анубису”. Теперь уже бывшему “богу смерти”, с трепетом ожидавшему окончания речи божества…

– Тогда, быть может, я верну вам мою милость, - закончил гоаулд с оттенком насмешливого сочувствия, которое само собой появлялось в его речи и взгляде, когда рабы-таури в очередной раз показывали ему свое ничтожество.

– А если… мы не справимся с этим? – тихо спросил человек.

– Тогда вы умрете, - спокойно ответил бог.

Развенчанный “Анубис” коротко поклонился. Все это время он простоял на коленях.

– Повелитель… можем ли мы воспользоваться виманами? – хрипло сказал человек. Он, конечно, боялся, но почувствовал облегчение, потому что еще больше страшился немедленной кары за свой провал.

– Хорошо. Предоставляю вам три виманы, - сказал Ра, поразмыслив.

Конечно, эти никчемные слуги не заслужили такого снисхождения – но, с другой стороны, Ра был прежде всего заинтересован в поимке Метена.

Раб почти радостно отвесил поклон, стукнув лбом в пол. Потом порывисто встал и хотел уже покинуть помещение, торопясь со всем рвением возобновить поиски преступника.

– Постой, - окликнул его Ра.

Бывший начальник стражи замер, выражая преданность всем, чем мог - разворотом могучего туловища, взглядом, даже ногой, занесенной для шага и так и не опустившейся. Ра улыбнулся.

– Убери это, - произнес он, небрежно показав на труп рабыни. – И позови ко мне жрецов.

Сешешен ему, по правде говоря, уже приелась… и удачно подвернулась под руку, чтобы дать господину возможность избавиться от себя и выместить свой гнев.

“Анубис” с осторожностью и благоговением, как всегда, когда дело касалось имущества бога, вынес труп девицы. Ра с удовольствием увидел, что на полу крови не осталось. А вот статуэтку придется отчистить.