Свет в окошке
Шрифт:
– Хорошо, – послушно кивнула Даша, открывая дверцу машины. – Всего доброго, Руслан, и спасибо вам за все…
– Минутку!
– Да? – Она обернулась.
– Послушайте… Я вот что подумал… Может быть, вы останетесь со мной? Поедете ко мне, и все такое… Я был бы спокоен, и вообще…
Даша слегка опешила. Занятное предложение… Потом вдруг вспомнила преданность Руслана покойной жене. «Это он из жалости… Как в „Молчании ягнят“, да… Личная проблема переплелась с проблемой на работе… Спасти всех хочет!»
– Руслан
– Нет.
– Почему?
– Даша… вы мне не ответили.
– Нет, – сказала она, тоже как отрезала.
– Дело ваше… – ледяным голосом произнес Руслан и захлопнул дверцу. Машина сорвалась с места.
Даша вернулась во двор. Прошла по саду («Боже, совсем осень!»), поднялась по лестнице на свой второй этаж. Открыла дверь.
В ее комнате за включенным ноутбуком сидел Борис. Читал.
– Что ты делаешь? – шепотом спросила Даша.
– Ты видишь, – он развернулся к ней на крутящемся кресле.
– Борис… – Даша метнулась, нажала на кнопку выключения экрана.
– Не суетись, Дарья. Я уже все прочитал, – спокойно произнес Борис.
Даша с размаху села на кровать, обхватила голову руками.
– Уходи.
– С чего это я должен уходить? – как будто обиделся тот. – Моя, можно сказать, родственница, литераторша, пишет обо мне, обо всей нашей семье, даже не утруждая себя придумать другие имена… Оч-чень занимательную историю, кстати, ты придумала!
– С чего ты взял, что я пишу о вашей семье?
– О нашей, Даша, о нашей… Даша, Борис, Наталья. Три главных персонажа. Борис за спиной жены пристает к Даше, Даша сопротивляется… Бурная у тебя фантазия!
– Ты не имел права… Ты не должен был…
– Милая моя… – спокойно, почти ласково возразил Борис. – Это ты не должна была сочинять подобные опусы. Вот что это такое, по-твоему… – он потер лоб, вспоминая. – «Борис судорожно обнимает ее». Что значит – судорожно? Ты вообще видела, чтобы люди «судорожно» обнимались? Литератор! Драматург!..
– Нельзя вырывать фразы из контекста… Я этой ремаркой собиралась обозначить…
– Ой, Даша! Замолчи! – поморщился Борис. – Не надо мне про ремарки, про всякие литературные тонкости… Ты писала о нас! Характеры, внешность – все узнаваемо… Даже не заикайся, что это случайное совпадение!
– Нет, ты не понимаешь… Искусство – это не жизнь, это лишь ее отражение!
– Тогда чего ты боишься? Чего ты так переполошилась? – мрачно усмехнулся Борис. Медленно пересел к Даше на диван.
– Уйди… – она толкнула его в грудь.
– Ну уж нет! Я хочу разобраться! – Борис железной хваткой вцепился ей в запястья – словно оковы надел на руки. – Скажи честно – ты ко мне что-то чувствуешь?
– Нет… – Даша попыталась вырваться, но он держал крепко.
– Тогда зачем ты написала о том, что Борис к тебе пристает?
– Это всего лишь пьеса! И вообще…
– Ну говори, говори… Смелей! – Он улыбнулся недобро, показав крупные, ровные, желтоватые от табака зубы. Оскал зверя. – Что ты обо мне думаешь?
– Честно?
– Разумеется, только честно!
Даша, глядя в синие глаза мужа сестры, выдохнула:
– Я тебя ненавижу.
– О-о…
– Ты… ты негодяй.
– Ой, как интересно… И что же плохого я тебе сделал, моя девочка? – Он изобразил огорчение.
– Не мне, Наталье…
– Господи, Дашенька, я же идеальный муж!
– Ты хорошо устроился… Ты альфонс! Здесь нет ничего твоего… Все она – сделала, устроила, заработала… А ты… ты даже пальцем лишний раз не можешь пошевелить!
– Не говори чепухи! – Борис тряхнул ее. – Я за свою семью… Я любого убью!
– Убьешь, да. Но сумки из гаража на кухню все равно не перетащишь!
– Какая же ты глупая… Теперь понятно, почему одна. Ты завидуешь. Мы с Натальей счастливы. У нас есть все. У тебя – ничего… Сумки я забыл перетаскать! – В синих глазах плеснулась злоба. – Разве это – самый страшный грех? А то, что я за эти пятнадцать лет даже пальцем ее не ударил, что я отец троих детей… Дрянь! – отшвырнул Дашу от себя. – Называть меня негодяем… Каково! Пакостит прямо в моем доме, пишет эту лабудень… – он указал на ноутбук.
Самым ужасным было то, что сейчас Даша почему-то была совершенно беспомощна, она не могла найти ни одного достойного аргумента, чтобы возразить Борису. Она, привыкшая работать со словами – теперь не в силах была воспользоваться своим оружием. Слова, слова, слова…
Но вместе с тем она вдруг почувствовала, как освобождается от своей зависимости. Зависимости от Бориса. Она перестает быть больной им…
– Чего ты молчишь?
– Я хочу уехать. Прямо сейчас.
– Ну уж нет… Пока мы здесь, ты тоже будешь с нами! Я не желаю, чтобы Наталья расстроилась из-за твоего отъезда…
– Значит, ты ей ничего не расскажешь?
– О чем я ей должен рассказать? – буркнул Борис.
– О моей пьесе.
– Госссподи… Контора пишет! – прошипел он, кинул на Дашу тяжелый взгляд и вышел из комнаты.
Даша вздохнула – из нее будто весь воздух выпустили. А потом одно-единственное слово проплыло перед ней – СВОБОДНА.
Она засмеялась, потерла ладонями лицо.
«Как он мог мне нравиться? Да, он красавец, каких мало… Но он пустой, никчемный, жалкий. Обыкновенный самец. Некто мужского пола. По сравнению со своей женой он – пшик. Мыльный пузырь. Даже смешно, что я о нем столько думала!»