Светлая смерть во Владимире

Емцев Михаил Тихонович

— Сувенир добывает себе на память в Кидекше, подлец, — сказал Игорь Исаич.

— Какая наглость!

— Я сейчас.

Игорь Исаич быстро зашагал к туристу. Вера чувствовала, как гнев перехватывает ей дыхание. После короткого разговора с Игорем Исаичем любитель сувениров ретировался с княжеского надворья. Игорь Исаич принялся возиться возле стены, видимо, ликвидируя последствия Юрочкиных деяний. Вера уже хотела было крикнуть ему, чтоб он кончал, все уже сели в автобус, им тоже пора, как вдруг точно из-под земли появилась маленькая, монашеского обличья

старуха. Откуда она взялась, понять было невозможно. По мнению Веры, бабка сконденсировалась из воздуха. Это был весьма ядовитый конденсат. Старуха напустилась на Игоря Исаича. Она кричала, что он паразит и разоритель, татарин и антихрист. Она обещала ему скорую смерть, печать которой ей якобы была видна на лице Игоря Исаича. Она заверяла, что смерть эта будет болезненна и мучительна. А уж то, что произойдет с Игорем Исаичем после смерти, пугало саму старуху.

Игорь Исаич успел только развести руками.

Пообещав с короб несчастий его родственникам, старуха пропала. Возможно, она удалилась, как все нормальные люди, но у Веры осталось впечатление, что старуха испарилась. В этом было нечто мистическое.

Подошел Игорь Исаич. На него было больно глядеть. Лицо обвисло. Глазки под очками растерянно рыскали. Вера ощутила резкую острую боль в сердце и схватилась за ридикюль.

— Ты слышала? — голос Игоря Исаича с трудом продирался сквозь бугры и заносы в собственной гортани. — Откуда она взялась? Маленькая, черненькая…

— Пойдем, пойдем быстрее, — Вера влекла его к автобусу.

— Постой, — сказал Игорь Исаич. — Ты же видела. Это была маленькая черненькая старуха.

— Ну и что? — спросила Вера.

— Как что? Неужели ты забыла? Как и предсказано…

— Игорь! Оставь глупости.

Игорь Исаич посмотрел на нее.

— Слушай, ты езжай с ними. Они еще ездить будут, медовуху пить. А мне это не нужно. Я поеду во Владимир. Я хочу в гостиницу.

— Как же ты поедешь? Кидекша — деревня! Отсюда не доберешься до Владимира.

— Я видел здесь возле продмага такси. Я не хочу… Неужели ты не понимаешь, что мне осталось каких-нибудь два часа. Неужели ты этого не понимаешь?

— Не глупи, Игорь!

Вера пошла к автобусу и предупредила руководителя экскурсии, что они решили добираться своим хо-дом.

В такси Игорь Исаич долго и напряженно молчал. Вера проглотила таблетку нитроглицерина и почувствовала некоторое облегчение: боль ушла из груди и переместилась под лопатку. Вдруг он заговорил.

— Это напоминает землетрясение, земля уходит из-под ног, — сказал Игорь Исаич. — Самое страшное, что непонятно, как это произойдет. Знаешь, что оно произойдет, но как, не знаешь. Это ужасно. Ужасно.

— Погоди, — сказала Вера. — На, проглоти.

Она протянула ему руку. На ладони лежало несколько желтых таблеток.

— Что это? — слабым голосом спросил Игорь Исаич.

— Успокоительное. Прими.

— А почему так много?

— Меньше не подействует. У тебя шоковое состояние. Глотай.

Игорь Исаич покорно проглотил.

Вера чувствовала, как его бьет

нервная дрожь. Эта нервная пульсация передавалась ее телу, усиливая боль под лопаткой.

Вот и Боголюбово. Скоро Владимир. Совсем скоро Владимир.

Она взяла его за руку и заплакала.

Наконец, они приехали. В гостиницу, в номер, она его вела, почти несла на себе.

Игорь Исаич сразу же опустился на кровать. Он смотрел на нее непроницаемым взглядом. Он смотрел на нее как сквозь сон.

— А теперь уходи, — сказал он.

— Я не оставлю тебя такого. Я сейчас вызову врача.

— Нет. Ты этого не сделаешь. Ты же знаешь, что врач мне не поможет. Здесь не должно быть людей. Было ж сказано: «При участии близких друзей». Я не хочу. Уходи.

Непоколебимость в его голосе заставила Веру дрогнуть.

— Хорошо, я уйду. Что ты будешь делать?

— Я закрою двери на два оборота ключа. Чтоб никто не вошел. Ни друзья, ни подруги.

— Так.

— Я отключу телефон, настольную лампу и все, что соединяет меня с внешним миром. Заверну краны. Опущу шторы. Лягу и буду ждать. Шестнадцать пятнадцать.

— Хорошо, — сказала Вера, — оставайся. Я уйду. Только не отключай телефон. Я после позвоню. После шестнадцати пятнадцати, ладно?

— Ладно.

Он уже возненавидел ее за то, что она толчется здесь, болтает и не уходит. Выходя, Вера еще раз окинула комнату беглым взглядом. На письменном столе завернутая в полотенце стояла бутылка. Край полотенца отвернулся, обнажив коньячную этикетку.

«Неужели Аркадий успел здесь побывать?» — подумала она, прислушиваясь к резкому щелчку ключа…

Когда такси подъехало к гостинице, Аркадий был в ресторане. Он видел, как смертельно бледный Игорь, опираясь на плечо Веры, прошел к себе.

Аркадий бросился наверх. На его стук последовало слабенькое «да, войдите».

Вера лежала на кровати, голова ее была прикрыта полотенцем.

— Вера, что случилось? Вы заболели?

— Я скверно себя чувствую. Ну да, не впервой. Отлежусь.

— А что с нашим подопечным? Я ждал вас к вечеру, а вы прикатили средь бела дня. У Игоря отврати-тельный вид. Что-нибудь произошло?

— Да. Если разрешите, я немного помолчу, а потом все расскажу. Я очень устала.

Аркадий отошел к окну и посмотрел вниз. Перед гостиницей находилась широкая улица. По ту сторону ее сверкало нечто современное и стеклянное. А за «стекляшкой» плыли в мареве знаменитые владимирские да-ли. Свобода и простор. Свобода без края. Хм.

— Я уже, кажется, ничего, — сказала Вера, садясь на постели, — Слушайте.

Она рассказала, что произошло в Кидекше.

— Это действительно была противненькая, маленькая, не столь черная, сколько серая старушонка, злая, как паук, остервенелая и глупая. Ее ярость потрясла Игоря. Она напугала его.

— Что же он теперь делает?

— Что делает? Умирает. Ждет своего часа. Но я надеюсь, что он сейчас спит. Когда он пускал от страха пузыри в такси, я всадила ему лошадиную дозу барбитуратов. Они его успокоят.