Светлое будущее
Шрифт:
— Облезу.
— До встречи.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. По ту сторону грёз
Глава 5. Перемены
2008 год, сентябрь
Вот и три года ляпнуло.
С Мирой так больше и не встречалась, не связывалась…
Хотя да. По началу, еще тогда, не удержалась — и у Рыжика аккуратно расспросила
Будет сделано.
* * *
Время шло. Я бы даже сказала, мчало… И пусть с головой опять ушла в учебу, все же перемены меня настигли. Радость, что меня больше никто не доставал по поводу моего внешнего вида, сексуальной ориентации и прочих предпочтений, я все же… вкусила и не хотела больше отпускать. А потому изменениям дала волю: отрастила длинные волосы и даже умудрилась пару раз перекраситься, на время забыв свой русый (сменив цвет от бледно-рыжего оттенка — вплоть до блондинки). Жаль только… жизнь это мою никак не поменяло. Как до этого не сходилась с людьми, так теперь не сошлась, особенно со сверстниками. Исключение — Женька… с которой до сих пор снимали квартиру на двоих, и ее парень, Леша (тоже вынужденный дружеский контакт). В остальном же — голяк, в том числе и на «личном фронте» — не срослось: да, были попытки, извне… грубо говоря, за пределами универа, некоторых ко мне подкатить… но, то они меня бесили своей «незрелостью», то я их — грубостью… и глупостью. Один — один, а потому и расходились наши дороги стремительно… причем кардинально в противоположные стороны.
И вот уже подкрался 2008 год — более того, к закату движется. Как и моя учеба: последний курс. В общем, куча всего… непонятного и жуткого. Но, а пока — за окном все еще тепло, дразня не столь далеко убежавшим летом, солнце балует своими игривыми лучами, деревья — в яркой палитры красках… так что живем. Живем… сегодняшним, одиноким… пустым, скучным… но «живым» днем.
* * *
— Ну что, на выходные к своим мотнешь? — закинула мне Женька с порога, даже еще не сняв обувь.
— Не поняла, — хохочу. — Это допрос?
— Да нет, просто… — замялась та на месте. Щеки запылали смущением.
— Говори, — и хоть откровенно стебусь, но явно без всякого зла.
Поддается:
— Просто… у Леши День рождения в эту субботу…
— О-о! — взревела я, давясь смехом. — Всё ясно. Да, поеду. Давно в планах было, а тут… раз и повод еще такой.
— Ура! Спасибо! — мигом кинулась ко мне и сжала в крепких объятиях. — Спасибо! Спасибо тебе! — запрыгала на месте.
— Да иди ты, — ржу, смущенная уже я… столь ярким проявлением чувств. Силой выдираюсь из хватки, отталкиваю ее от себя. — Раздевайся и кушать пошли. Суп стынет.
— Какой? — радостно.
— Какой, — перекривила ее я, гримасничая. — Какой есть. Батон хоть купила?
— Забыла… — обижено надула губы.
— Ну, молодец… че сказать. Растяпа…
— Да тут Леша… — и понеслась… душа в рай, и «сопли» в мои бедные уши.
* * *
— Мам, пап… я дома.
— О, лапуля наша! Привет!
Обменяться с мамой поцелуями в обе щеки — и приняться разуваться.
— Мой руки — и за стол!
— А че батя, не дома? — удивленно, видя, что в комнате телевизор выключен, да и на кухне папани нет.
— В магазин пошел. Так, кое-что… забыли купить. Сейчас будет.
— А Ритка че? — крикнуть, силясь быть громче вредного потока воды. Черт, ошпарилась (пока привыкнешь после котла к обычному, центральному отоплению, где сразу кипяток из крана).
— А че Ритка… ушла гулять со своими. Кто-то там приехал по нее. Вот и убежала… по-быстрому, чтоб мы не видели.
Вытереть руки — и повесить полотенце обратно на крючок.
Шаги на кухню. Взгляд на маманю, которая застыла у стола: крошит колбасу (судя по кубикам, грядет оливье).
— А ты молодец, что позвонила… предупредила. Хоть вкусненького успела приготовить. Правда, пока только отбивные пожарила, но вот, сейчас, еще чуть-чуть — и салат будет готов… А там и папа сладкого чего-нибудь принесет, к чаю. Бери, накладывай, не стой. Там еще… где-то картошка пюре есть в холодильнике… На сковородку кинь, будь добра…
— Ма… Так Ритка же там у нас… и че, тут тоже мутит?
— Ой, Ник. — Обмерла. Руки в боки. Отчаянный, полный боли взгляд на меня. — Будто она что-то нам говорит или слушается. Я уже устала… ей повторять. Как вам с Рожей — одна порода. Что горохом об стенку. Пока сами шишек не набьете — пока не остановитесь…
И снова обернулась. Застучала ножом по доске, «рисуя» долготы и широты.
— Или не остановят… — тихо рычу себе под нос.
— А то я не знаю… — гаркнула. — Но… что поделаешь. У нее там… «любовь». Куда там мы с отцом со своими поучениями?
Скривилась я от злости.
— Какая… нафиг, — едва сдержалась от мата, — любовь! Не со всеми же подряд. Аж жутко смотреть на ее кавалеров. Кроме бабла — ниче нет. Даже мордой… противные.
— Ну… — и снова взор на меня. — А что я делаю? Ремнем бить уже поздно.
— Был бы Рожа… ума вставил, — буркнула я.
— О-о-о! — взревела мама. — Вы уже себе вставили! Так что не надо! — махнула на меня рукой. Резвые движения — разбивая яйца и чистя их от скорлупы. — Был бы… Будет. Вон… осталось недолго.
— В смысле? — будто кто холодной водой меня обдал. Оторопела я, вытаращив очи. — Ему ж еще…
— Да нет. Уже всё. Вон, батя придет… сам всё расскажет. Ты ток не истери сразу. Выслушай молча, согласись. А там, как на самом деле поступите — дело ваше, сами разберетесь. Никто за вами следить не будет. Взрослые уже, как-никак. А его… лишний раз нервировать не надо. И так вон… сердце на днях хватало. Как раз, когда новость принесли на блюдечке.
— ТАК КОГДА?! — бешено. Казалось, я вот-вот разрыдаюсь от припадка. От шока… от паники.