Светлый, не значит добрый.
Шрифт:
То, что я увидел, меня растрогало до глубины души. С одного бока почти без меха, с обрубком хвоста, одноглазый, худой как скелет зверь лежал головой на какой-то тряпочке, когда-то принадлежащей моей дочери. Мое появление его слегка отвлекло, и он даже попытался встать.
Наверно с час я пытался его убедить, что моя дочь жива, и возможно еще вернется сюда. Понимал ли он меня - не знаю, думаю, что понимал. Каждый раз, когда я назвал имя эльфийки, он отвертывал голову, и из единственного его глаза катились слезы.
В итоге, забрав у него 'его' тряпку вынудил встать и хотя бы попить воды.
Когда
Я каждой эльфийке в бугорок земли воткнул по цветку. Темным красные, а светлым - белые.
В могилку жены посадил две разных, переплетя их стебли.
Эр-Вил все это время находился здесь же, висел молча рядом. Скорее моля чем, приказывая, попросил оживить эти розы. Тот все понял, и исполнил просьбу даже лучше, чем я ожидал - поникшие растения оживали прямо на глазах.
Затем я долго расспрашивал его о том, что произошло тут.
Эр-Вил полностью подтвердил мои опасения. Действительно, на нападавших магия не действовала, и даже больше - стрелы, которыми мои эльфийки стреляли в них, тоже не оказывали какого - либо вреда или, не долетая, или пролетая мимо. Поэтому защищаться им приходилось только мечами и кинжалами. Хорошо, хоть магия древа действовала как защита, но сдержать почти непрерывно нападающих врагов было нереально. Как погибла моя супруга, он не видел, в это время помогая отбиваться Миранэ. Но её силы быстро уходили, а нападающие, если и попадали под удар и получали ранение, то тут же отходили, а их место занимали до этого не участвующие в бойне.
Схватка продолжалась больше пяти часов, пока мои девочки могли сопротивляться. Светлых просто уничтожили, а Миранэ и Сильмэ хотели взять живыми, поэтому им оказалось тяжелее всего.
Когда Сильмэ с детьми исчезла, темные как будто взбесились, и уже целенаправленно издевались над попавшей в их руки Миранэ. Никто и ничего у неё не спрашивал. Просто превратили в мишень и старались сделать больнее. Она чувствовала Эр-Вила рядом, умоляла убить её. Но он к этому времени уже полностью иссяк, и не мог даже этим ей помочь.
После рассказа я долго сидел в депрессии, переваривая и переживая услышанное, но обещание Иве заставило подняться и идти обратно.
Думал, что Мурзик так и останется сидеть рядом с могилами, он за это время даже не пошевелился, но он с трудом поднялся и потянулся за мной, спокойно преодолел портал, перебравшись в доме мертвого города. Безошибочно нашел комнату дочери и устроился уже там, проводив меня, как мне показалось безразличным взглядом.
Такое поведение кота меня удивило. Пока дочка была тут, он явно не проявлял такой привязанности, а тут такое переживание. Тем более что она, как я надеялся, еще жива, но вот реакция Мурзика мне явно не нравилась. Говорят, что животные остро чувствуют гибель хозяина, неужели я ошибся, и мои дети погибли!
Вернулся к Иве полностью в этих мыслях. Она, в первое мгновение увидев меня, сверкнула радостью в глазах и заметно расслабилась, тут же, заметив мое состояние, без слов притянула меня к себе. Так мы простояли несколько минут. Почувствовав её тепло, появилось желание порыдать, уткнувшись в её плечо. Тоска постепенно преобразовывалась в злость
Отпуская девушку, решил для себя, что тихая жизнь закончилась.
Глядя прямо, спросил:
– Ты пользуешься магией, которая, как я надеюсь, никому неизвестна из наших врагов. Использовать свои текущие умения против них мне сейчас кажется бессмысленно и даже опасно. Нужно что-то совсем иное. Ты меня сможешь научить своим приемам?
Девушка на секунду задумалась.
– Да, я не думаю, что что-то из моего арсенала известно ныне живущим...
Меня охватила скрытая радость... кажется я нашел...
– Но боюсь, - продолжила желтоволоска, - что не смогу тебе помочь, как бы я этого не хотела. Для меня это... не является чем-то, чему я могу научить...
– Но твоя мама...
– Нет!
– мотнула головой, - она очень многому успела научиться, пока жила... в клетке мага, но я сама боялась спрашивать и лишний раз напоминать ей об этом. Да и не нужно это мне было. Наша же магия не является чем-то, чему я училась специально. Сколько себя помню, столько ею и пользуюсь. Просто представляю, что должно получиться, небольшое усилие - и получается желаемое. Ну или крайне редко - не получается. Хотя, конечно, чем больше использую, тем это мне удается проще, возникают всякие новые желания, которые раньше даже не приходили в голову...
Это приблизительно как ты пускаешь огонь... Я бы была не прочь такому научиться...
Поглядев на моё помрачневшее лицо, вздохнула:
– Знаешь, я мечтаю сама там все разнести, но сейчас... я боюсь. Прости!
По её лицу катились слезы, совсем смутившись, отвернулась.
В молчании пообедали. Я пытался лихорадочно найти выход из создавшейся ситуации и не находил его, что меня злило еще сильнее.
За обедом, чтобы как-то нарушить неловкую тишину, кратко рассказал про свой визит в замок.
Появление моего живого кота Иву заметно обрадовало, она слегка отвлеклась сказав, что скучала по 'этой твари' выспрашивала про него подробности. Посетовала, что сама не может сходить к нему и попросила по возможности привести его сюда.
К вечеру, запасшись куском окорока, вернулся в зачарованный замок.
Кот находился на прежнем месте, напоминая скорее тощую гончую, чем привычный мне круглый пушистый шарик. Старое прозвище 'бегемот' звучало как издевка. Да и на домашнего Мурзика он также не был похож. Я налил ему воды и положил рядом кусок мяса. Судя по тому, как он начал жадно пить, за все это время он так и пролежал тут. Затем он как-то безразлично обнюхал и лизнул лежавшую рядом еду. Перехватив его взгляд, я растерялся. Он что, стесняется меня?!
Чтобы не тревожить его совесть вышел из комнаты дочки. Ноги сами привели меня в нашу спальню и, упав на родную кровать, уткнулся в подушку. При этом уловил тонкий запах волос Мариэль и не сдержался. Брызнули слезы принося небольшое облегчение.
Не знаю, сколько я так пролежал, пока не почувствовал слабый толчок в бок. Замер, не поняв прошедшего. Еще один. оглядываюсь - кот, больше напоминающий старое чучело, требовательно уставился на меня одиноким глазом. Тоска и отчаянье, ранее не сходящие с его морды, сменились выражением, которое я раньше видел у него перед охотой.