Свето-Тень
Шрифт:
Кровь, снег, ужас, ошметки недавно живого… Я упала в сугроб, обмерла… Отчего-то плазмы прекратили обстрел, возможно, мы нужны были им живыми. Похоже, не одной мне пришла в голову эта мысль - хриплый голос Флинера зазвучал в передатчике.
– Я вскрыл Сферу, там, где разрыв поля, Ирина, бегите, Койт - с ней!
– Ни за что!
– прокричала я в ответ.
Он не стал терять времени на пререкания. Отстреливая одной рукой криогов в белых скафандрах, другой толкнул воздух - и нас с Койтом выбросило прочь, на склон холма, покрытого мертвым лесом. Мы
– Назад!
– крикнула я Койту. Стремление к геройской смерти это было или что иное, я не додумала - взрыв встряхнул землю, потом еще один, еще… В ход пошли эн-гранаты.
Глубокой ночью мы были в капсуле. Плохо помню, как мы добирались, всю дорогу я билась в истерике, Койту пришлось нести меня на руках сквозь внезапно поднявшуюся метель. Антигравы его отказали - два попадания плазмов не прошли бесследно - и последние километры он буквально продирался через сугробы, ветер и снег… И старался не разбудить меня, ослабшую от слез и нервного истощения.
Недобрым было мое пробуждение - не каждый день просыпаешься и осознаешь, что по твоей вине погибло шесть человек…
Койт принес мне чашку горячего шоколада. Теперь нас осталось только двое - против тысяч криогов и сорокаградусного мороза. Только двое…
– Койт, - мне с трудом давались слова.
– Скажи, есть ли шансы… что хоть… хоть кто-нибудь выжил?..
Он закрыл глаза. Лицо его, неспособное побелеть, приобрело сероватый оттенок.
– Было четыре или пять взрывов, я не смог определить точно, так часто они шли. Скорее всего они разом выбросили эн-гранаты, рассчитывая прикрыть наш… отход. Вряд ли… они выжили. Слишком филигранно надо было забросить эн-гранаты, чтобы не пострадать самим, у них просто не было времени на расчеты… на таком малом пространстве…
Как хотела бы я снова расплакаться, вжаться в его широкую грудь в поисках утешения… Не вышло. Что-то подломилось во мне, какой-то кусочек сердца заиндевел, его поглотила стужа…
– Эн-гранаты… Это начальное "эн" что-нибудь обозначает?
– Да, разумеется. Нильтем.
Конечно, НЕОБРАТИМОСТЬ, конечно… Что еще могло унести жизни ни в чем, кроме чувства долга, не повинных людей?! Иреа очень точный язык, в нем найдется название даже такому процессу… Необратимость…
– Ирина?
Честно сказать, я слабо воспринимала окружающее. Металлические стены капсулы плыли перед глазами, так и норовя ударить в лицо… Огромный Койт с фиолетовой кожей превратился просто в смазанный блик.
– Ирина!!!
Я встряхнулась. Видение пола, наваливающегося на меня, испарилось. Я едва не разлила шоколад.
– Не вини себя. Таков был план. Помнишь, ты задремала под деревом? Тогда Тиор с Флинером и разработали схему, как спасти тебя, если все пойдет… так, как пошло. Ты - названная сестра Императора, мы не могли дать тебе погибнуть.
– Постараюсь, - я кивнула, пытаясь выглядеть спокойной. Они на полном серьезе обсуждали самоубийство во имя спасения моей жизни!
– Я думала, никто и не заметил, что я сплю.
Он улыбнулся одними лишь глазами цвета неба.
– Сложно было не заметить.
Странным, инородным звучал наш натянутый смех. Похоже, мы начали смиряться - мы живы, остальных больше нет. Фурии покарали нарушителей границ Дита.
– Думаю, нам необходимо вернуться. Хотя бы, чтоб захоронить останки.
– Вернемся, - ответил Койт.
– Как только закончится буран.
Дни 37-40.
Метель угомонилась на третьи сутки, под вечер. И смолчать об этих трех днях было бы ложью. Страшнейшим пароксизмом лжи - обманом самой себя.
Не одиночество толкнуло меня к нему, нет. И даже не стремление сблизиться с единственным человеком на Дите, нет же, все было много сложнее. И проще, как проста и сложна белизна и капля утренней росы.
Любовь - она не аморфна, она умеет появляться под разными личинами, в разных ипостасях.
Почти маниакальная одержимость Брендоном, незримыми нитями опутавшая мое сердце и мои сны, не вступала в конфликт с небывалой нежностью, что связала Койта и меня.
Мы были донельзя странной парой: худая, метр шестьдесят роста, бледненькая землянка и силач с Глацинии. Я уж молчу про цвет его кожи…
В тот самый первый раз… я была пьяна, дьявольщина, а что еще прикажете делать, будучи запертой в крайне ограниченном помещении на абсолютно неограниченный срок?! В памяти кулона не было данных о возможной продолжительности здешних непогод, а связь с Аной отсутствовала. С Аной и со всем миром… Синонимично.
Буран… Наш стражник и наше проклятие. Как водится, любое проклятие может обернуться благословением…
Капсула с восьмью системами жизнеобеспечения, отсеком с запасным оборудованием и мини-кухней воспринималась мной, как западня. Зато в охладителе нашлась масса зверского зелья, называемого стурм - и я принялась планомерно его уничтожать. Через пару часов Койт присоединился ко мне.
Мы не могли плакать, и потому пили, пили всерьез, без тостов и заупокойных, из широких стаканов.
Организм стойко сопротивлялся, стаканы пустели, а рассудок оставался незамутненным, хмель сразил неожиданно, будто все, что плескалось в желудке, разом ударило в голову.
Я протянула руку. Он был слишком близко, близко и… своевременно. Провела кончиками пальцев по его гладкой, шелковой щеке, не знававшей бритвы. Едва ощутимо прикоснулась к коже век, к губам…
Он не шевелился, только вглядывался сквозь мои глаза в душу. Внимательно, испытующе. И молчал.
Молчи, хороший мой, молчи, словам под силу разбить волшебство… Потому - молчи, заклинаю!
Приближаюсь. Что пьянит меня: хмель или его дыхание?.. Очередной вопрос без ответа. Пусть. Не это - важно.