Светящееся пятно. Кольцо вечности
Шрифт:
– Не понимаю, о чем вы говорите…
– Неужели вы не догадались сразу же, что внутри свертка? – удивленно спросил он.
Мойра слегка нахмурилась.
– Браслет. С хорошими камнями. Вероятно, дорогой. Больше ничего.
– Так ли уж ничего… – протянул Грегори Порлок. – Здесь скрывается целая история. История рубинового браслета. Для вас она может быть поучительна. Ну а для меня – еще один шанс блеснуть красноречием. Люблю рассказать что-нибудь эдакое, вы, верно, заметили!
– И что же вы собираетесь рассказать?
Он беспечно рассмеялся.
– Хочу привести небольшую историческую справку. Видите ли, я питаю слабость к энциклопедическим
– Неужели? – Голос Мойры не дрогнул, как и рука с браслетом ранее, и все же звучал он глуше, чем обычно.
– Вы сами сейчас убедитесь. Надо сказать, драгоценные камни всегда меня завораживали. И вот однажды – давным-давно, лет двадцать назад, наткнулся я на невзрачную книжицу в библиотеке Эдинбурга. Называлась она «История знаменитых украшений и их владельцев из числа знати и аристократии». По части стиля книжица была неважная, зато содержала ряд интересных фактов. Известно ли вам, например, что во время русской революции множество украшений французского двора было перевезено в Англию и отдано на хранение маркизу Куинзберри – его еще называют старик Куин? Говорят, он зарыл сокровища в подвале своего дома и след их пропал. Старик Куин слишком уж хорошо хранил свою тайну, даже унес ее в могилу. Сейчас дом занимают два лондонских клуба, и вполне возможно, где-то под фундаментом до сих пор лежат сокровища французской королевы. – Тут Порлок сделал паузу, а потом беспечно добавил: – Или не лежат. Сокровища, как любые ценности, имеют обыкновение отращивать ноги… Но что-то я отвлекся. Вернусь к делу! Речь идет о рубиновых браслетах Жозефины. Вам, полагаю, известно, что вы держите один из них?
Мойра взглянула на переплетение бриллиантов.
– Откуда?
Вопрос был скорее риторическим, ответа не последовало.
– Что ж, продолжу блистать эрудицией. В книжице, о которой я говорил, как раз упоминались эти браслеты. Наполеон преподнес их Жозефине по случаю одного важного события. Переверните застежку – увидите букву N, украшенную королевской короной.
Мойра перевернула; ее лицо было безразличным, движения неторопливыми.
На бледном золоте была выгравирована коронованная N.
Грегори Порлок подошел и встал рядом.
– Теперь переверните обратно и увидите на другой стороне застежки дату – уже довольно блеклую, однако различимую: «10 фрим. 1804».
– Что это значит? – спросила она.
– Десятое число месяца фримера [2] тысяча восемьсот четвертого года. По-нашему, первое декабря, день, когда Жозефина наконец вынудила Наполеона обвенчаться с ней по законам церкви. Он схитрил и специально не позвал на церемонию местного пастора, чем позже и воспользовался, чтобы признать брак незаконным. Браслеты были свадебным подарком. А корона потому, что первое декабря – канун их коронации. Неужели вы не знали эту историю?
2
Фример – третий месяц французского республиканского календаря, действовавшего с октября 1793 по 1 января 1806.
– Я-то тут при чем? – спросила Мойра, гневно сверкнув глазами.
Порлок вернулся к камину.
– Я вам расскажу. Жозефина умерла в тысяча восемьсот четырнадцатом году. Браслеты в ее завещании не упоминались. Они исчезли лет на сорок, а затем второй герцог Пемберли купил их в Париже, чтобы преподнести невесте в качестве свадебного подарка. Где они пропадали сорок лет, неизвестно, однако лорд Пемберли, видно, не слишком интересовался историей – он купил браслеты, и с тех пор они передавались в его семье из поколения в поколение. Титула у семейства уже нет, в живых осталась лишь вдова последнего лорда. А вы приходитесь ей родней – по матери, если я не ошибаюсь.
– И поэтому я должна знать историю браслетов?
Он кивнул.
– Мы почти добрались до сути. Около десяти лет назад мне посчастливилось познакомиться с леди Пемберли – она была одной из устроительниц благотворительного бала. К своему крайнему удивлению, я увидел на ней браслеты Жозефины! Я упомянул браслеты в разговоре, и, обнаружив, что я в курсе истории, она любезно их сняла и показала мне букву и дату на каждом. Вот так я и познакомился с браслетом, который вы держите.
– При чем здесь я? – повысила голос Мойра.
– Я вас утомил? Осталось совсем чуть-чуть. Недавно один приятель, который в курсе моего увлечения, сказал, что видел в магазине браслет искусной работы. Я пошел посмотреть и, разумеется, сразу его узнал. Нет нужды обозначать название магазина – оно вам известно. А вот то, что хозяин магазина знал, у кого он покупает, – для вас, вероятно, новость. Вы часто появляетесь в светской хронике; он бы и не купил настолько ценную вещь у неизвестного человека. А учитывая ваши семейные связи, купил без колебаний.
Мойра долго молчала, глядя в сторону, нахмурив лоб и сжав губы в тонкую линию.
Порлок выждал достаточное по своим расчетам время и нарушил тишину:
– Ну-ну, не пугайтесь так! Я вам не враг!
Щеки Мойры снова порозовели. Она порывисто развернулась к нему, сияя глазами.
– О, Грег!
– Так-то лучше! – сказал он с самой обворожительной из своих улыбок.
– Грег, она сама мне его подарила. Что бы вы там ни вообразили…
Он рассмеялся.
– Так или иначе, я его выкупил. Не скажу, сколько это стоило – между продажей и повторной покупкой всегда большая разница, не хочу смущать вас упоминанием суммы. В общем, браслет теперь мой, и я могу в любой момент отослать его обратно леди Пемберли, верно?
– Нет, не надо! Разумеется, я не хочу, чтобы она знала, что я его продала!
– Разумеется! А второй браслет у вас, или вы его тоже продали?
– Она подарила мне только один.
– Нет, дорогая, так не пойдет! – покачал головой Грег. – Я ведь знаю. А вы знаете, что я знаю. Зачем ломать комедию? Представьте, я расскажу леди Пемберли, что видел ее браслет в магазине… Думаю, произойдет нечто близкое к катастрофе. Она сдаст вас полиции. Хотя нет – вряд ли она станет выносить на люди семейные дрязги. Зато непременно уберет имя Мойры Лейн из завещания, а также не удивлюсь, если намекнет родственникам, что мисс Лейн не слишком чистоплотна в определенных вопросах. Получится, как в мелодрамах: «Ах, я погибла, погибла»!
Мойра поднялась. Затем положила браслет на краешек стола и тихо спросила:
– В чем ваша выгода?
Порлок был искренне восхищен. Ему нравились ее отвага и аристократичная манера держаться, которая заставляла вести себя с ней уважительно. Мойра не плакала, не умоляла, не теряла достоинства. Порлок посмотрел на нее с одобрением.
– Вот мы и дошли до сути. Выгоды никакой. Меньше всего на свете я хочу причинить вам вред. Все, о чем прошу – давайте перестанем ломать комедию и поговорим о деле.