Свидание с Рамой (перевод Олега Битова)
Шрифт:
— Значит, так, Джимми. Ты останешься цел и невредим, но от тебя потребуется изрядное мужество. Мы уверены, что мужества тебе не занимать. Тебе придется прыгнуть.
— Что-о? С высоты пятисот метров?!
— Не забудь — при половине g.
— Ну и что? Вам случалось на Земле падать с высоты двухсот пятидесяти?
— Замолчи, или я отменю тебе очередной отпуск. Можешь проверить вычисления сам… весь вопрос в величине конечной скорости. В атмосфере Рамы нельзя разогнаться до скорости, большей чем девяносто километров в час, безразлично, падаешь ли ты с высоты двести или две тысячи метров. Девяносто километров в час — это, пожалуй, многовато для полного спокойствия,
— Слушаю, — ответил Джимми. — Внимательнее некуда…
Больше он капитана не перебивал и не проронил ни слова, пока тот не закончил. Да, это было не лишено смысла и в то же время до смешного просто, настолько просто, что додуматься до такого решения мог только гений. И конечно, при условии, что означенному гению не придется проверять свой рецепт на себе…
Джимми никогда не доводилось ни нырять с большой высоты, ни выполнять затяжные прыжки с парашютом — эти виды спорта могли бы дать определенную психологическую подготовку к тому, что ему сейчас предстояло сделать. Можно битый час уверять человека в том, что перейти по досочке через пропасть — плевое дело, можно предъявить ему безупречные расчеты, а он все равно не способен будет и шагу ступить. Джимми наконец понял, почему капитан так долго избегал обсуждения плана спасения. Нортон хотел, чтобы у него не осталось времени на раздумья, а тем более на возражения.
— Не буду тебя торопить, — убеждал капитан. — Но чем скорее, тем лучше…
Джимми бросил взгляд на свой бесценный сувенир — единственный цветок Рамы. Аккуратно завернул его в грязный носовой платок, завязал платок узелком и швырнул с края утеса. Узелок планировал вниз с успокоительной медлительностью, но это продолжалось так долго — пятнышко становилось меньше, и меньше, и меньше, пока не исчезло совсем. Потом «Резолюшн» рванулся вперед, и Джимми понял, что узелок подобрали.
— Великолепно! — воскликнул Нортон с преувеличенным восторгом. — Уверен, что этот цветок назовут в твою честь. Ну давай, мы ждем…
Джимми снял с себя рубашку — другой верхней одежды в этом климате, ныне тропическом, они не носили — и задумчиво ее расправил. Несколько раз за время своих странствий он едва не бросил ее; теперь она, не ровен час, спасет ему жизнь.
В последний раз он оглянулся на пустынный мир, который ему привелось исследовать в одиночку, на дальние грозные острия Большого рога и его малых собратьев. Крепко сжав рубашку правой рукой, он разбежался и прыгнул с утеса — так далеко, как только сумел.
Теперь спешить было некуда: в его распоряжении оставалось добрых секунд двадцать, чтобы проанализировать свои ощущения. Но он не тратил времени зря — вокруг крепчал ветер, «Резолюшн» постепенно вырастал в размерах. Захватив рубашку обеими руками, он вытянул их над головой, чтобы мчащийся навстречу воздух наполнил ткань и превратил ее в удлиненный купол.
Едва ли это стоило рассматривать как парашют: снижение скорости на четыре-пять километров в час приносило, конечно, определенную пользу, но ничего не решало. Рубашка играла другую, и притом более важную, роль — удерживала его тело в вертикальном положении, чтобы оно врезалось в воду под прямым углом.
Впечатление было по-прежнему такое, что сам он вовсе не движется, зато вода стремительно несется ему навстречу. Как только он отважился на прыжок, чувство страха исчезло без следа; он даже испытывал известное раздражение — какого черта шкипер так долго держал его в неведении? Неужели Нортон и вправду опасался, что он, Джимми, побоится прыгнуть, если будет слишком
В самую последнюю секунду он выпустил рубашку, сделал глубокий вдох и зажал нос и рот руками. Как ему и советовали, он напрягся всем телом и плотно сомкнул ноги. В воду он должен войти чисто, как падающее копье…
— Это не труднее, — поучал его капитан, — чем на Земле прыгнуть с вышки. Ничего особенного — если сумеешь правильно войти в воду…
— А если нет? — осведомился Джимми.
— Тогда придется вернуться и попробовать снова. Что-то ударило его по ногам — сильно, но не чересчур. Миллион скользких рук вцепились ему в тело, в ушах заревело, их стиснуло давлением — и даже сквозь плотно сомкнутые веки он ощутил, как на него по мере погружения в глубины моря наваливается темнота.
Тогда он принялся изо всех сил грести вверх, по направлению к гаснущему свету. Попытался открыть глаза, но мгновенно закрыл их снова: ядовитая вода жгла, как кислота. Подъем, казалось, тянулся столетия, и его не однажды посещало кошмарное подозрение, что он потерял ориентировку и плывет в действительности не вверх, а вниз. В таких случаях он шел на риск и вновь приоткрывал глаза — и с каждым разом вокруг становилось светлее.
Но когда голова наконец вырвалась на поверхность, веки как на грех были плотно сжаты. Он вдохнул всей грудью драгоценный воздух, перевернулся на спину и огляделся. «Резолюшн» шел к нему полным ходом; десять секунд спустя энергичные руки подхватили его и втащили на борт.
— Не наглотался воды? — был первый вопрос командира.
— Не думаю.
— Все равно прополощи рот вот этим. Достаточно. Как ты себя чувствуешь?
— Еще не знаю. Потерпите минутку — разберусь и скажу. Пока что спасибо вам всем… — Минута отнюдь не кончилась, когда Джимми внезапно понял, как именно он себя чувствует, и грустно признался: — Меня тошнит…
Участники спасательной экспедиции просто не поверили своим ушам.
— Это при мертвом штиле, на море, плоском как доска? — воскликнула Руби Барнс, расценившая, по-видимому, состояние Джимми как прямую жалобу на свое искусство.
— Ну, плоским я бы это море не назвал, — откликнулся капитан, указав рукой на полосу воды, опоясавшую небо. — Тебе нечего стыдиться, Джимми, ты, должно быть, все-таки глотнул этой дряни. Так избавься от нее, если можешь…
Джимми еще не кончил корчиться, отнюдь не героически и совершенно безуспешно, когда небо позади них внезапно озарила яркая вспышка. Все повернули головы к Южному полюсу, а Джимми мгновенно забыл про тошноту. Начиналось новое действие огненного спектакля.
Километровые потоки пламени устремились, танцуя, с Большого рога к малым. Затем они вновь пришли в размеренное вращение, словно танцоры-невидимки взмахивали своими лентами вокруг электрического майского дерева Ссылка21 . Но на этот раз танцоры кружились все быстрее и быстрее, пока ленты не слились в искрящийся конус огня.
Зрелище рождало благоговейный страх, как ни одно из величественных зрелищ, которых здесь было немало; к тому же оно сопровождалось отдаленным грохочущим громом, еще усугублявшим впечатление неукротимой силы. Спектакль продолжался около пяти минут — и оборвался так резко, будто кто-то где-то повернул выключатель.
21
Майское дерево — украшенный цветами столб, вокруг которого танцуют на весеннем празднике в английских деревнях.