Свидание с судьбой
Шрифт:
Что, черт возьми, привлекало ее в Трипе Эйлсе? Что, кроме внешности Джорджа Клуни, безупречных манер и отличной подачи в гольфе?..
Потянувшись за своим бутербродом, Вэл посмотрела на сильную мужскую руку, лежавшую на столе. Интересно, играл ли Мак когда-нибудь в теннис или гольф? И вообще, что он за человек?
Вэл так и не попросила у него рекомендации. Но ведь Мариан никогда не послала бы его к ней, если бы ему нельзя было доверять, ведь так? И все же Вэл было любопытно узнать о нем как можно больше.
– Вы планируете жить здесь постоянно? – вдруг спросил Мак.
От неожиданности Вэл моргнула. Неужели он умеет
Оглядывая старенькую кухню, она погрузилась в воспоминания о том времени, когда впервые увидела ее. С точки зрения ребенка, все казалось необыкновенным приключением. Остров, старый дом, модель корабля и капканы, которые, как рассказывала Пракс, соорудил ее муж. Мой прадедушка, думала Вэл, удивляясь тому, что ее никогда особо не интересовали родственные связи. Дедушки с бабушками были семьей, но прадедушки и прабабушки уже считались предками. Она на самом деле не знала всех своих родственников.
Вэл вдруг вспомнила бронзовые часы, которые издавали корабельные гудки вместо того, чтобы отбивать время. Пракс как раз объясняла Вэл, почему часы били восемь раз в середине дня, когда в комнату вошла мать и заявила, что им пора отправляться домой…
– Кажется, я вам говорила, что моя прабабушка оставила мне этот дом. – Помедлив, она добавила: – Я была здесь только однажды, а сейчас…
Он кивнул, внимательно глядя на нее и ожидая продолжения.
А Вэл не знала, что именно хотела ему сказать. Что она благодарна этому ветхому домишке, потому что осталась без, отчего дома? Что ей стыдно за то, что она не уделяла внимания одной из своих немногочисленных родственников?
Да, Вэл было мучительно стыдно. Но она не собиралась признать это, кроме того, ей не хотелось объяснять причины, почему она приехала сюда. Вряд ли ее печальная повесть будет ему интересна.
А сам-то он, что тут делает? – размышляла Вэл, наблюдая, как он пьет уже остывший чай. У него явно не местный акцент. Возможно, у Мака есть какие-то родственники на острове, а те в свою очередь могли знать ее родных. Что ж, вполне вероятно… Стоит ли поговорить об этом с Маком?
Нет. Одним из преимуществ, обнаруженных Вэл с момента приезда сюда, была анонимность. По крайней мере, сейчас, когда к ней обращался незнакомец, он спрашивал, не является ли она правнучкой мисс Аксы – и только. Ему и в голову не приходило поинтересоваться, приходится ли Фрэнк Боннард ей отцом и когда она сможет вернуть его пропавшие деньги.
– Мы слышали, вы сюда переехали насовсем? – обычно спрашивали ее с дружелюбной улыбкой. И это было не досужее любопытство. Просто люди, знавшие Аксу Дозир, хотели поближе узнать и ее правнучку.
– Да. Прабабушка оставила мне свой дом, и теперь я здесь живу. – Она всегда так отвечала, чрезвычайно гордая своей связью с островом. Корни ничего не значили для ее матери, но для Вэл было важным это воссоединение. Родители ее отца, чьим единственным сыном он был, погибли при обстреле посольства в восьмидесятых годах. Теперь и папа умер. У нее ничего не осталось в Гринвиче, а как сложится ее жизнь здесь, время покажет.
Мак доел многослойный бутерброд с ветчиной, сыром, салатом и луком и отодвинул стул от стола. Положив ногу на ногу, он взял свою чашку, посмотрел на ее содержимое и отставил в сторону.
– Еще чаю? – спросила Вэл. – Сейчас подогрею воду. – Спасибо, не надо.
Мак нахмурился. У Вэл появилось ощущение, что его мучает какая-то мысль, и он размышляет, как лучше ее озвучить.
Пожалуйста, только не говори мне, что ты передумал относительно нашего уговора, обеспокоенно подумала Вэл. Пол прогнил, трубы подтекают, а у нее почти не осталось денег, чтобы нанять другого работника.
Заметил ли Мак, как она на него смотрела, когда он стоял на стремянке или когда выбирался из-под дома? Чувствует ли он себя неловко, живя с ней под одной крышей? В таком маленьком доме у них не было никакой возможности избежать тесного контакта. Они все время нечаянно сталкивались друг с другом в кухне, случайно касаясь руками друг друга, или в холле, когда она несла корзину с бельем, а он – инструменты.
Однажды ночью, борясь с бессонницей, Вэл забрела на кухню за стаканом молока и обнаружила там Мака. Босой, с обнаженным торсом, он сидел на стуле, повернувшись к окну, и не мог видеть, как она вошла, не мог слышать ее шаги, но ему не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать присутствие Вэл.
– Не можете уснуть? – хрипловато спросил Мак.
– Хочется пить, – пробормотала Вэл, наливая себе молока.
Она поднялась в спальню, поставила стакан на столик рядом с кроватью, но так и не выпила молоко просто забыла о нем. Ее мысли сместились в сторону чего-то более приятного, чем добраться до сути того, что же на самом деле произошло в Гринвиче.
На следующий день ни он, ни она не упоминали о ночном эпизоде. Мак, должно быть, прекрасно знал, что женщины считали его привлекательным, и воспринимал это как должное. Слава богу, они оба были разумными взрослыми людьми, а не впечатлительными, импульсивными подростками.
– Почему бы нам не переместиться туда, где теплее, прежде чем мы примемся за новую работу? – небрежно предложил Мак. Вэл как-то пожаловалась на постоянный холод, а кухня располагалась на северной стороне и была больше всего подвержена сквознякам.
Черт возьми, неужели он помнит такие мелочи? – мысленно восхитилась Вэл, чувствуя нарастающее влечение к нему. Сексом она особо не интересовалась. Это было то, что обычно мужчина ждал от любой женщины, с которой он встречался больше одного раза, особенно если он дарил ей кольцо. Лично она могла согласиться на секс или с легкостью отказаться. В большинстве случаев Вэл отказывалась. Трипп даже настаивал, чтобы она проконсультировалась с врачом на предмет нехватки в ее организме необходимых гормонов, прежде чем они поженятся.
Трипп ошибался. В последнее время Вэл убедилась, что с ее гормонами определенно все было в порядке. Честно говоря, в Маке ее привлекала не только аура сексуальности, окутывавшая его с ног до головы, но и та уверенность, та духовная и физическая сила, которую он излучал. Не агрессивность, нет – мужественность. Вэл вдруг поймала себя на мысли, что ей очень хочется опереться на него, расслабиться в его мощных руках и забыть обо всех невзгодах, наслаждаясь только этим прекрасным моментом. Несомненно, если бы ее гормоны решили вдруг разыграться, ей было бы очень трудно справиться с ними. Кто она такая, чтобы тягаться с природой? Внезапно Вэл стало душно. Отогнав непрошеные мысли, она резковато спросила: