Свидетель истории
Шрифт:
Низко поклонился, сняв и снова нахлобучив шапку, и заспешил, шаркая огромными кожаными ботами.
Наташа удивилась: "Зачем он рассказал про какую-то болтовню? О ком? Не обо мне же? Странный поп!"
Вечером пошла по адресу, который дал Белов. Застала его дома за укладкой чемоданов и каких-то вьюков. Он встретил очень приветливо.
– Ну, как ваши дела?
– Плохи, Иван Денисович. Потому и пришла к вам.
– Без этого не пришли бы?
– Мне по гостям ходить неудобно, вы знаете.
– Но все-таки -
– Помогите мне.
– Я так и ожидал. Геройские подвиги - это одно, а деловые хлопоты другое. Значит, окончательно ничего не получается?
– Окончательно. То есть ничего определенного. А ждать я не могу.
– Понимаю. Тут, между прочим, ко мне забегал этот поп, отец Яков, и что-то болтал не очень связное насчет городских сплетен, что иной и под чужим именем не может скрыться и что таким людям лучше здесь и не жить. Я подумал - не про вас ли он говорит? Может быть, что-нибудь слышал, а прямо сказать не может.
– Он и мне то же говорил, я его встретила.
– Ну вот видите. Это он неспроста - поп хитрый. Болтается по редакциям, а там всякие слухи ловит. Лучше вам уехать.
– Я затем и пришла.
Подумавши, Белов спросил:
– А вы языки-то знаете?
– Только французский.
– Ну, хоть это. Как же я вас должен теперь звать?
– Зовите меня просто Наташей, конечно, не при других.
– Ну, Наташа, только условие: чтобы никто ничего не знал, особенно из ваших здешних друзей-заговорщиков! Обещаете?
– Конечно.
– Это - в ваших же интересах. Я о вас тут думал и соображал. Окончательно выясним по пути; может быть, до Кяхты выдадим вас за иностранную туристку, там увидим. Но вам нужно хорошо экипироваться, путь трудный; это стоит недешево.
– У меня денег хватит. Значит, вы меня берете с собой?
– Да ведь куда же я вас дену иначе? Приходится. Выедем завтра, пробудем неделю в Верхнеудинске и - в окончательный путь.
– Куда?
– Как куда? В застенный Китай, через Гоби,- а там, куда хотите.
– Как же я проеду?
– Проедете просто, с экспедицией. Вам об этом думать не придется и беспокоиться нечего. Только - полнейшая тайна, чтобы и об отъезде вашем никто не знал! Решено?
– Я вам так благодарна!
– За это вы мне потом все о себе расскажете.
– Хоть сейчас!
– - Нет, потом. Ну - давайте руку. А теперь поговорим серьезно о делах хозяйственных.
Минут за десять до отхода поезда по станции металась грузная фигура в допотопной дохе и боярской меховой шапке; пробежала всю платформу, стараясь заглянуть в окна вагонов. Но окна внизу были покрыты морозным узором, и фигура напрасно подпрыгивала, распахивая полы шубы. Наконец не без труда, едва не потеряв глубокую кожаную калошу на обледенелой ступени, отец Яков проник в вагон второго класса.
– А успел все-таки, успел! Думал - уж и не найду, а успел. Почтенному ученому
– Спасибо, батюшка. А вы что же, остаетесь? Или на Байкал?
– Побываю, побываю, если Господь доведет, но сейчас неспособно; а попросту сказать - малоденежно. Вот на вас же заработаю, тогда и прокачусь.
– Как это, на мне заработаете?
– Опишу счастливую встречу для газеток. Публика-то интересуется экспедицией, а мы, газетчики, пользуемся. Дурного не напишу, а приятным знакомством похвастаюсь и кое-что из разговоров, если не воспретите.
– Сделайте одолжение, батюшка, мы из поездки секрета не делаем.
Второй звонок. Отец Яков еще раз жмет руку геолога и растерянно оглядывается.
– То ли показалось, то ли и вправду видел издали нашу прошедшую спутницу. Думал и ей откланяться.
– Разве? Не знаю, не заметил.
– Значит, ошибся!
Еще есть минут пять времени. Тяжелая доха бежит бочком через соседний вагон. У окна - фигура женщины, закутанной в серый мех.
– Боюсь обознаться, а кажется, и не ошибся?
Наташа недовольно повертывается.
– Ах, это вы, батюшка? Тоже едете?
– Ехать не еду, а вот провожал бывшего содорожника в дальний ученый путь да и вас увидел случайно. Пожелаю и вам желаемых достижений и приятного путешествия.
Наташа протягивает руку:
– До свиданья, батюшка!
– Уж где же до свиданья, правильнее сказать - прощай, надоедливый поп Яков! И, однако, хотел при последнем моменте знакомства нескромно вопросить, изволили ли в свое время получить баночку вишневого варенья?
– Какую баночку?
– Малая баночка, вишня без косточки, ваша любимая! А привез ее единожды из города Рязани запрещенный поп Яков Кампинский от страждущего родителя.
– Я не понимаю, батюшка.
– А понимать сейчас и не нужно, потом поймете. От страждущего родителя Сергея Павловича - родной дочери в мрачную темницу. Тому назад месяца четыре. Однако лишь к слову напомнил, чтобы знали, что встречный поп - не враг, а истинный друг. И затем - прошу принять прощенье!
Наташа растерянно опять подала руку.
Послышался третий звонок. Отец Яков совсем заторопился, подобрал полы и уже на ходу крикнул:
– Анюте-то, Анюте кланяйтесь; ежели встретите где! Покойного друга дочь, знавал дитятею!
Неуклюже вывалился на площадку вагона и сошел почти на ходу, шаркая калошами по холодному камню.
Вагоны прошли мимо него, но в окна ничего видно не было. Отец Яков постоял, пропустил весь состав поезда, запахнулся потеплее и побрел к выходу.
"А успел, успел. Конечно - не сдержался поп, выдал себя с головой! И все-таки - будет приятно узнать страждущему родителю, если еще доведется с ним свидеться. А по совести сказать - случайность прередкостная! Лю-бо-пытно!"