Шрифт:
Свет фар ползёт по потолку. Прозрачная занавеска даёт тень. Говорю вслух: тень с разведкой. Разведкой я называю тень от тюльпанов на занавеске. Тень с разведкой. Закрываю глаза. Пространство вокруг дрожит. Представляю: прыгают предметы, когда закрываю глаза. Ходит зелёное кресло-качалка, выходит на середину комнаты, качается пустое. Шевелится воздух. В темноте появляется фотоплёнка. На кадрах белые фигуры людей, обведены чёрной короной оборванные края. Люди говорят, слов не слышу. Кто-то касается моего лба, не страшно. Звёзды в окне собираются в ровный круг. Медленно они встают плотно, получается кольцо. Рядом облако. На облаке голова моего брата читает книгу. Голова спрашивает, почему я до сих пор не сплю. Боюсь, голова расскажет всё родителям. Закрываю глаза. Думаю, когда же я их открыл. Видел ли я, как кресло стоит и покачивается в самой середине спальни. Не помню.
Стою на кухне. Мама готовит торт. Приятно пахнет коржами; они выпекаются в духовке. В кастрюле варится точная консервная банка. Голубая этикетка отходит, и мама вылавливает её вилкой. Она спрашивает меня, что написано. Я хочу рассказать маме про электрический треугольник. Хочу спросить, придёт ли дьявол ко мне, когда я буду спать. Только смотрю на маму. На этикетке написано «сгущённое молоко». Этикетка мягко рвётся от воды. Мама выбрасывает её. Приходит брат, приносит мне подарок. Я очень радуюсь. Вижу большую белую коробку, зелёный бант. Только недавно научился завязывать и развязывать узлы. Атласная лента приятна на ощупь. Открываю коробку: две тёмные линзы. На дне ещё лежит маленький белый батончик млечного пути. Достаю бинокль. Говорю брату спасибо. Он тут же показывает, как настраивать бинокль, чтобы видеть предметы вблизи и вдали. Гляжу с обратной стороны. Вижу чёрный тоннель, а в конце наша кухня, только уменьшенная. Мама спрашивает, что ещё лежит в коробке. Я знаю, что там лежит млечный путь, но не сознаюсь и говорю, что там больше ничего нет. Хочется,чтобы сказали: там млечный путь, и он твой. Я смотрю в окно через бинокль так, как показал мне брат. Магазин Горячий Хлеб. На велосипеде туда пятнадцать минут. У этого магазина голубая вывеска с чёрными буквами. Я вижу набережную Урала. Я вижу заброшенную стройку. Я вижу дома, стоящие на другом берегу реки. Вижу парк. Здание пожарной части. Смотреть в бинокль мне нравится. Брат старше меня на одиннадцать лет. Скоро он заканчивает школу, а мне нужно будет в первый класс. Приходит папа. Я очень радуюсь, что он пришёл. В руке у него серый большой мешок. Папа кладёт мешок на пол. Мама, занятая в этот момент коржами, очень удивляется и прыгает, когда замечает, что предмет, который был в мешке, сам собой выбирается наружу. Из мешка выходит петух с огромным хвостом. Петух важно оглядывает кухню и начинает клевать крошки коржа, которые мама случайно просыпала на пол. Мы определяем петуха жить на балкон и начинаем праздновать.
Я люблю смотреть на звёзды. От папы я узнал, земля - шар. Узнал, что мы вращаемся вокруг солнца, а не солнце вокруг нас. В бинокль звёзды ненамного больше. Одни звёзды с красноватым отблеском, другие – с синим, третьи – белые. Папа рассказывает мне про Гагарина, показывает фотографию белой ракеты.
Вечером папа везёт на санках коробку. Я иду рядом с санками, и мне хочется лечь на коробку и ехать так. Я запрыгиваю. Дорога удаляется, и снег блестит. Меня поменяли. Я теперь совсем другой, а прошлого меня нет. Волнуюсь, не знаю, как объяснить замену другим. Представляю себе как подбегу под кухонную лампу, когда папа будет пить чай и скажу, что меня поменяли.
Бабушкин голос. Вместо шестнадцать говорит шешнадцать, и никто не поправляет. По дороге к бабушке несколько раз пробую зайти в лужу, не потревожить отражения. Ничего не выходит, кто-то из взрослых меня постоянно останавливает. От этих попыток мои брюки грязные. Бабушка спрашивает, почему я так извозился. Вспоминаю слово. Отвечаю, что это такая тенденция. Все смеются. Понимаю, что ответил неверно. У бабушки все садятся пить чай. Я рисую в большой комнате на листах. Рисую ракету. Рисую Гагарина. Рисую войну. Рисую Чечню. Рисую карту и обозначаю на карте горячие точки. Рисую танки и взрывы. Пишу слова, но слов у меня не получается, а выходят только одни зигзаги. Кто-то спрашивает меня, кем я буду, когда вырасту. Художником. Взрослые улыбаются.
Завод за окном производит ракеты. Я представляю эти ракеты. Никто мне не показывал ракеты, я видел только картинки и фотографии. Ракеты на них зелёные и небольшие. У Гагарина была белая и высокая ракета.
Не разрешается самому включать и выключать телевизор. Смотрю со всеми. Ленин. Показывают памятник, к нему подъезжает кран, хватает верёвкой за шею и Ленин падает на площадь, протянутой рукой вниз. Люди собирают осколки его головы. Я спрашиваю взрослых, почему убрали памятник. Брат отвечает, что это такая тенденция. Потом папа отвечает, поставят новый памятник. Другому человеку, поэту. Пойдём на открытие. Показывают, трое мужчин скручивают звезду с острой крыши, кидают вниз.
Мы ходим туда каждую неделю, вечером. В бане почти никого не остаётся. Дорога от нашего дома до бани лежит через двор серого здания. Окон и людей в здании нет. Во двор ведёт железная дорога. Звучит колокол каждые пятнадцать минут. Папа говорит, что это куранты, как в Москве. Я спрашиваю у папы, попаду ли я в Москву. Какие твои годы. Я понимаю, что в Москву мы не поедем. Товарный поезд. Я спрашиваю, куда он идёт. Папа отвечает, что поезд идёт в Россию, в Самару. Я никогда не ездил на поездах. Я предлагаю папе сесть на поезд и поехать в Россию. Он отказывается, мы идём в баню. Пьём чай в раздевалке. Комната, в которой одна стена сделана из непрозрачного зелёного стекла. На столе стоит электрический самовар, красный заварной чайник и пакет с ирисками. На фантике нарисован ключ. Бабушка разворачивает целлофановый пакет, и он становится похож на вазу. Мне хочется немедленно научиться делать так же. Я пытаюсь, но у меня не получается. Из стены вылезает женская рука и даёт мне замороженную сигарету. Конфеты разбрасываются по столу, некоторые падают на пол. Папа говорит мне, чтобы я пил чай спокойно и не трогал пакет. Я пью чай спокойно и пакет не трогаю.
Петух просыпается раньше всех. Брат спит в большой комнате. Из этой комнаты дверь на балкон. Петух не даёт ему покоя. Я просыпаюсь и босой бегу смотреть петуха. На кухне из шкафа я беру крупу и бегу на балкон. Брат стоит на балконе с покрывалом, бросает его на клетку, в которой живёт петух. Открытая сторона ящика перекрыта рыбацкой сетью. Брат сплёл эту сеть при помощи маленькой лодки, сделанной из деревянной линейки. Плёл ночью; под жёлтой лампой, а рядом стояла сухая песня.
Температура. Надо мной висит шмель. Градусник, тридцать девять в кровати. Зашторены. За окном проезжает автомобиль. Свет ползёт медленно, из-за этого тело теперь тяжёлое и большое. На груди рука. Кажется большой, пальцы толстыми. Хочется взять спичку, почувствовать, какая она будет тяжёлая и большая. Горячее. Слипаются глаза, уснуть не могу. Мама, готовит лекарство. Кричу, шмель надо мной. Прошу, уберите шмеля. Свет от фар автомобиля проникает полосой, шторы не пускают свет. Тюльпанов не вижу, занавеска за шторами. Выпиваю, что готовила мама. Почти легче. Мама говорит, слышу только рабу божьему, отца и сына и аминь. Спрашиваю, кто такой аминь. Мама не отвечает. Касается губами моего лба и говорит, чтобы я спал. Спрашиваю, есть ли дьявол. Мама отвечает. Дьявола нет. Я засыпаю.
Памятник накрыт большим серым покрывалом. Идём на открытие. Деревья за одну ночь перешли на другую сторону улицы. Праздник. Пахнет шашлыками и компотом. От дыма у людей в очереди слезятся глаза. Человек на трибуне говорит на незнакомом языке. Говорит громко. Произносит самое громкое слово, покрывало слетает с памятника. Вижу жёлтый некрасивый памятник толстому мужчине. Спрашиваю у папы, сделан ли этот памятник из золота. Папа отвечает, что памятник бронзовый. Я расстраиваюсь. Папа покупает мне баздулмак, настроение возвращается. Баздулмак нельзя есть большими кусками, заболит глаз, можно заболеть, будет шмель.
Лежу на ковре, представляю, как умру. Выбираю позу, в которой буду лежать, когда погибну. Лежу на спине, а ноги складываю цифрой 4. Убит. Горит свет. Вижу, покачиваются на сквозняке прозрачные, пластмассовые сосульки люстры. Родителей нет дома, только брат. Слышу острый звук из большой комнаты. Начинается дождь. Капли стучат по внешнему подоконнику. Хочется спрятаться за кресло, где стоит серый ящик, который не разрешается открывать. Пытаюсь открыть его, не получается, замок не поддаётся. Ищу гвоздь. В спальню входит брат. В руке удочка. Мне не разрешается играть с удочкой. Радуюсь, что брат дал мне её. Бегаю по квартире, удочка лёгкая, я вполне могу дотянуться ей до пластмассовых сосулек люстры. Несколько сосулек падают на ковёр. Хочется погрузить их в воду. Бегу в кухню и засовываю сосульки в бутылку с кипячёной водой. Брат возвращает мне удочку, которую я бросил в коридоре. Приходят родители. Папа берёт у меня удочку и ругает меня. Я начинаю плакать. Хочется запереться в комнате. Я бегу в спальню, изо всех сил стараюсь притянуть к двери серый ящик. Ничего не удаётся. Я наказан.