Свинья
Шрифт:
««—»»
Ему снилось, что он стоит на декорированной сцене перед восхищенной аудиторией, по крайней мере, в тысячу человек. Человек в смокинге, который был похож на Боба Баркера85, прежде чем он стал абсолютно древним, держал яркую золотую награду в одной руке, а микрофон в другой, и его усиленный голос прогремел:
– И теперь в категории «Лучший Дебют», победитель... "Исповедник" Леонарда Д'Аравы!
Леонард рыдал, вставая; его сердце и душа и дух расцвели. Эстер Эпифанитка приветствовала его, и, конечно же, там были голые Сисси и Подснежник, и хозяйка из “Аллеи Bдовы”, и мертвый отец Леонарда, и Рокко и Наклс, и даже Джордж из Блока “D”.
– Йееей!
– взвизгнула Эстер, из ее протянутых рук лилась кровь.
– Хорошо, парень, - сказал Рокко.
– Я горжусь тобой, сын, - сказал отец.
– Этой рукой, йо, я буду давать тебе пизды, сразу, йо, после ебли в жопу, - сказал Джордж.
Аплодисменты потрясли зал награждений. Воздушные шары массово падали с огромного потолка купола, а затем пришли - поп-поп-поп-поп!– пресса и канонады её вспышек. Леонард купался во всем этом. Это для меня, все для меня!– пришла недоверчивая мысль. Все эти люди аплодируют... МНЕ! Затем клон Боба Баркера повернулся, изменив направление усмешки из зубных протезов, и вот тогда начался замедленный ход. Дюйм за дюймом, шаг за шагом, 48 кадров в секунду, Леонард пересек сцену. Его улыбка занимала все лицо, и ему все еще казалось, что он провалится, когда Боб Баркер протянет мерцающую награду победителю. Pука Леонарда протянулась и схватила еe. Она былa теплой, блестящей и немного мерцалa энергией, и как только онa оказалась у него в руках, Леонард действительно понял, что это был его золотой час и событие, которое означало бы первый день карьеры, отмеченной признанием, которого он заслуживал. Это были эйфория и триумф, которые теперь потекут в его жилах, а не просто кровь. Леонард действительно был Победителем!
На самом деле была одна странность, ну, две. Когда он потянулся, чтобы забрать приз, рука, которая его взяла, не могла быть его собственной. Это была широкая, твердая, сильная рука, как у лесоруба или каменщика. У Леонарда в реальной жизни были тонкие пастообразные руки, но это было хорошо, это был сон, и это была лучшая мечта его жизни, и он, конечно же, не собирался испортить её свечение, задавая вопросы о морфологии своих гребаных рук.
Но было что-то еще, да, еще более странное.
Руки были зелеными.
««—»»
– Приииииииииииииииди иииииииииииииииии возьми это!
Леонард звякнул в «звонок готовности блюда» вилкой для барбекю: металлическая ножка кухонного стола отлично справлялась с ролью "звонка". Леонард чувствовал себя невероятно посвежевшим; на самом деле, он не мог вспомнить, когда чувствовал бы себя так хорошо. Сперва, великолепный - если не чутка странный - оргазм с Эстер, потом сытость свиного филе, а затем, в довершение всего, прекрасный сон. (Ну, за исключением зеленых рук. Леонард, что-то вроде символиста, попытался определить значение гнилых зеленых рук как противоположности совершенной мечты, но ничего не мог придумать. Но... и что с того? Иногда сны могут быть глупыми!) Бекон восхитительно шипел на сковороде. Яйца и печенье были бы идеальным сопровождением, но… ну, у вас не может быть всего сразу. Он с довольной миной пролетел через дом в комнату Сисси и Подснежникa, засунул голову внутрь и громко объявил:
– Поднимайтесь и сияйте, девочки! Еще один день красоты и удивления рассветает!
Несколько секунд бурчания, и бледныe фигуры на пружинистом матрасе перевернулись. Леонард рывком отдернул занавески, заляпанные мухами.
– Доброе утро, солнышко!
– Угг… Иди на хер!
– oтветила Подснежник радостному приветствию Леонарда.
Сисси щурилась, прикрыв глаза. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но внезапно замолкла, икнула и выплюнула несколько желчных нитей на пол.
– Давайте, встаём, встаём, встаём и завтракаем!
– Мне нужно мое “дерьмо”, - прохрипела Сисси.
– Мне очень нужно “вмазаться”, Леонард!
– добавила Подснежник.
– Дай, дай!
– Весь героин кончился, - заметил Леонард, его хорошее настроение не изменилось.
– Вы, два бурундука, “сторчали” его вчера вечером, но, черт возьми, у меня есть кое-что получше!
Это придало им немного жизни. Они обняли себя, словно согреваясь, и пошаркали за Леонардом на кухню.
– Что у тебя есть? Что у тебя есть?
– настаивала Сисси.
– Может быть, у него есть немного кокаина!
– была взволнована Подснежник.
– Или немного ”мета”!
– Нет, - провозгласил Леонард, когда они остановились у входа в кухню.
– У меня есть кое-что получше, чем все это.
– Он показал рукой на стол.
– Еда! Настоящая еда!
– Угг… Иди на хер!
– cплюнула Подснежник.
Сисси нахмурилась, ее маленькие кулачки сжались по бокам, ее иссохшееся лицо было полно негодования.
– Ты ХЕР СОБАЧИЙ! Что мы будем делать с этим дерьмом?
Леонард ухмыльнулся. Он вообще не был склонен к гневу. На столе была настоящая куча горячего хрустящего бекона; Леонард обжарил целый кусок. Он думал, что они будут более благодарны.
– Вы съедите это, - ответил он.
– Прошлой ночью, когда вы, девочки, "ушлепывались" героином, я здесь разделывал свинью и батрачил "у мартеновских печей".
Ho, Сисси продолжила разглагольствовать:
– Я не буду есть это дерьмо, я хочу мое “дерьмо”!
– Точняк!
– снова выкрикнула Подснежник. Они набросились на него.
– Дай нам ещё "герыча", пиздюк!
Леонард прекрасно понимал, что он не мачо. Он был, в целом, хорошим парнем, и он всегда старался таким быть. Его всегда учили относиться к другим так, как он хотел бы, чтобы они относились к нему. Но в наше время? Все «хорошиe парни» были сосункaми и слабакaми.
– Я не буду есть это дерьмо, ты, тощий занудный ублюдок!
– заверещала Подснежник.
– Да, блядь!
– выпалила Сисси.
– Если я съем это дерьмо, я всё его высру в твое занудное лицо! А теперь принеси нам немного "ширки", ублюдок!!!
– У тебя есть еще, мы знаем, что у тебя есть!
– Дай его нам! Или мы грохнем твою тощую задницу, как мы сделали это с ебаной свиньей!
И тогда произошло что-то нехарактерное. “Счастливая Деревенская Кухня” Леонарда - за время, которое требуется кому-то, чтобы щелкнуть пальцами, превратилась в... Братскую Могилу.