Свисток смерти
Шрифт:
– Внученька! Уж не чаяла тебя дождаться! – воскликнула она и принялась обнимать Маринку. Мы с Ваней молчали, ожидая, когда на нас обратят внимание. Наконец Маринка повернулась к нам и произнесла:
– Знакомьтесь: баба Глаша. А это Иван и Макс.
Взгляд черных, совсем не старческих глаз оценивающе остановился на моем лице. Потом он скользнул вниз и замер на моей правой руке. Длинный, с небольшой горбинкой нос сморщился, словно старуха почувствовала неприятный запах. Я старался сохранять на лице спокойное и приветливое выражение, хотя старуха мне сразу не понравилась. Знаете, так бывает, когда встречаешь неприятного тебе человека, злоба которого пока еще не проявляется в словах, но уже ощущается в выражении лица и готова вырваться наружу.
Стоявший рядом Ванька, справившись с первым удивлением, вызванным видом дома и обликом Маринкиной бабушки, бросился вперед и обнял растерявшуюся от такого панибратства старушку.
– Здравствуйте! Как вы себя чувствуете? Еле уговорил Марину приехать…
Мне захотелось стукнуть Ивана за столь ненужную сейчас откровенность. Зачем он подставляет свою девушку, даже не намекая, а прямо утверждая, что та не хотела сюда приезжать? Судя по лицу Марины, ей хотелось того же.
– Это твой хахаль, что ль? – прокаркала баба Глаша, отпихивая от себя Ивана. – Ишь шустрый какой…
– Да, это мой Ваня, – подтвердила Маринка, заливаясь румянцем. Старуха усмехнулась и снисходительно, как ребенка, похлопала Ивана по щеке.
– Чисто телок-опоек, дите. Проходите в дом, не стойте перед дверью.
Я еще раз взглянул на потемневший от времени, чуть покосившийся дом и решил, что есть стряпню, приготовленную бабой Глашей, не буду. Чистотой тут не пахнет, запросто можно такую заразу подцепить, что отравление покажется самой незначительной проблемой. А еще мне захотелось сесть в мою новенькую машину и уехать. Причем это желание было настолько сильным, что я засунул ключ в карман куртки и даже застегнул молнию, чтобы избежать искушения. Журналист, ведущий в газете рубрику «Загадочные истории», просто не может позволить себе удрать, во-первых, не выполнив обещания, данного друзьям, а во-вторых, что-то здесь не так. Не могу объяснить, что именно, но эта отталкивающая старуха, как ни взгляни, больной не выглядит. Да и дом, в котором она живет, какой-то слишком мрачный, от него словно несет древней, накопленной годами злобой и ненавистью к посторонним, таким, как я или Ванька.
Русская печь казалась серой, ее явно давно уже не белили. С лежанки свисала какая-то грязная тряпка, по-видимому, служившая хозяйке не то простыней, не то одеялом. На небольшом столике сбоку от печки, возле раковины с допотопным краном, стояла электрическая плитка, одну из двух конфорок занимал чайник.
– Мариша, детка, покажи молодцам комнаты, а я пока в подпол за картошкой спущусь, пора обед готовить, – проговорила баба Глаша, сдвигая ногой домотканую дорожку, традиционно скрывающую люк в подвал.
– Давайте я слазаю! – вызвался Иван.
– Сама справлюсь, – отрезала бабка, дергая за кольцо. Марина одновременно взяла нас под руки и повела в соседнюю комнату.
– Здесь мы с Иваном расположимся, – задумчиво произнесла она. – А вон там… – она распахнула дверь в смежную комнату, – ты, Макс. Правда, комната тесновата и мебели практически нет – кровать да шкаф…
– Ничего. У меня вещей немного, – успокоил я девушку, разглядывая комнатку с одним подслеповатым окном. Под потолком висела лампочка без абажура – уже хорошо, значит, в доме электричество есть. А то я уж было решил, что вечерами придется со свечкой ходить.
Мы вышли из дома, чтобы забрать из багажника вещи. По пути я бросил взгляд на открытый подпол, но подходить и заглядывать в него не стал. Маринка говорила Ивану, что у бабы Глаши скверный характер. Зачем ее злить? Она и так, судя первому впечатлению, нам не сильно обрадовалась.
Мы вернулись, весело переговариваясь, обвешанные сумками и, не сговариваясь, замерли на пороге. Подпол был закрыт, а за столом сидела молодая женщина и чистила картошку. Увидев нас, она радостно улыбнулась:
– Маришка! Ты все-таки приехала! А это кто с тобой? – бросив неочищенную картошку в миску, она встала и, чуть покачивая бедрами, направилась к нам. Незнакомка была очень похожа на Марину, только глаза у нее были не золотисто-карие, а по-восточному черные. Подойдя ко мне, она вдруг сморщила нож.
– Ты зачем это носишь? – она ткнула пальцем в четки.
– Нравится, – спокойно ответил я.
– Вроде такой современный, – женщина обошла вокруг меня и снова остановилась на прежнем месте. – А носишь такие старомодные вещи.
– Они не старомодные, – с улыбкой ответил я, наблюдая за странными маневрами незнакомки.
– Вы кто? – выдохнул Ванька, озвучив заодно и мой вопрос.
– Я – Аглая, Маришкина двоюродная сестра. Так ведь? – женщина повернулась к Маринке.
– А бабушка где? – задал Ванька второй, кстати, вполне резонный вопрос.
– Ушла.
– Куда ушла? – Ванькины глаза в прямом смысли полезли на лоб от удивления.
– К моим родителям ушла. Недомогает она в последнее время. На гостей у нее сил нет. Меня оставила за вами приглядывать, – Аглая бросила на меня кокетливый взгляд. – Если хотите, можем сходить, ее проведать.
Я про себя отметил, что Марина появлению Аглаи, в отличие от нас, не удивилась, хотя на вопрос о родстве ничего не ответила. Впрочем, наша знакомая и не настаивала, переведя разговор на другую тему.
– Ну, располагайтесь, а я пока готовить начну. Поможешь мне, Мариш? – произнесла Аглая, продолжая кокетливо улыбаться. Я понял, что вот он, тот самый момент.
– Я есть не буду.
Женщина удивленно моргнула:
– Что так?
– Аллергия у меня. Доктор велел придерживаться строгой диеты, – гнул я свою линию.
– Что, даже чаю не попьешь?
– Нет, – решительно ответил я, поднимая с пола рюкзак. – Кстати, хотел спросить: Глаша – это Аглая, ну, если по-простому? Вас в честь бабушки назвали?
– Угадал, – сквозь зубы процедила женщина, сбросив с лица, как маску, кокетливую улыбку.
– Ну что вы застыли? Идем, – поторопила нас Марина, направляясь к двери, ведущей в спальню.
Конец ознакомительного фрагмента.