Свистушка по жизни. Часть 1
Шрифт:
— Госпожа Полина! — догнал меня Фиран. — Я крайне благодарен Вам за эту женщину! — тряс ювелир мою руку. — Она же сокровище сама по себе!
— Сочтемся, господин Фиран. — улыбнулась я.
— Конечно! Я помню. Может быть, Вы что-то сейчас желаете взять?
Я задумалась. В принципе, можно.
— Давайте так. — решила я. — Эта партия камней у Вас наверняка рассчитана по уже заказанным украшениям. Негоже заставлять клиентов ждать. Поэтому давайте, когда Вы закажете следующую, Вы рассчитаете и на меня. На Ваше усмотрение. А я уже из имеющегося буду создавать и отправлять Вам копии.
— Договорились. — улыбнулся ювелир. — Я извещу Вас.
— Спасибо. — тепло улыбнулась я. — Будем на связи.
Мы с гномом пожали руки и
— Бэзил, что у Вас стряслось? — спросила я.
— Младшая дочь заболела. — нехотя поведал он мне.
— Как Вы об этом узнали? — я искренне удивилась — телефонов здесь не было.
— Соседский мальчишка прибежал — он знает мою карету. В принципе, как и все вокруг. — усмехнулся он.
— Поехали. — скомандовала я.
— Куда теперь? — помогая мне подняться, спросил кучер. Я опять же искренне удивилась.
— Как это куда? Конечно же к Вам домой. Посмотрим, чем смогу помочь.
— Госпожа, — мялся человек, — Вы — магичка, и притом одаренная, я это ощутил на себе, у меня не хватит денег даже на консультацию. И это несмотря на то, что Вы мне хорошо платите. Даже консультация целителя дорого стоит, я это точно знаю. Когда моя Марта забеременела пятым, мы начали собирать деньги, но роды начались неожиданно, и наших сбережений не хватило бы. А оставлять долговую расписку — я малограмотен и мог бы оказаться должным ближайшие сто лет. — Бэзил резко похмурнел. — На эти деньги и похоронили Марту с нашим малышом.
Я стиснула губы, чтобы не заплакать, и решила сосредоточиться на чувстве злости на целителя, если тот отказал Бэзилу в помощи потому, что у него не хватило денег — ведь ситуация была критическая.
— Бэзил, — начала я, — Вы — мой работник, и я несу за Вас ответственность. И целительские услуги, хотя бы по минимуму, входят в наш договор.
Кучер удивленно смотрел на меня, как на пришельца. Впрочем, таковой я и была. Я начала объяснять ему всю цепочку рассуждений.
— Бэзил, я хочу, чтобы Вы меня хорошо возили — быстро и без каких-либо аварий. Для этого карета, лошадь и кучер, т. е. Вы, должны быть в полном порядке. О карете я позаботилась и буду смотреть за ней вслед и подправлять, как только что-то не заладилось, о лошади, если надо, тоже. Остаетесь Вы. Чтобы Вы были внимательны, Вы должны быть в хорошем расположении духа и посторонние мысли не должны Вас отвлекать. Это ведет к аварии. Я не хочу. Поэтому, чтобы не возникало никаких происшествий, я осмотрю Вашу дочь, это избавит Вас от сторонних мыслей.
Бэзил мял губы и молчал.
— Едемте. — жестко сказала я. — Иногда промедление смерти подобно.
И я захлопнула дверцу кареты. Через десять секунд лошадь рванула вперед.
Через сорок минут бешеной скачки — и как меня только не укачало — мы резко встали. Лошадь заржала, Бэзил быстро спрыгнул и распахнул дверцу.
— Госпожа, — немного нервно начал он, — прошу заранее прощения за обстановку в доме.
— Не берите в голову. — отмахнулась я. — Ведите.
Выйдя из кареты, я огляделась. Мда, вероятно, это типичный бедный спальный район Стевории. Покошенные дома, пыль, грязь, вонь, лающие собаки, босоногие чумазые дети в драном. Невольно мне вспомнился роман «Отверженные» — картинка была как скопирована.
— Где Вы держите карету, Бэзил? — спросила я.
— На заднем дворе, приковываю цепью. А лошадь отвожу на ночь в трактир — там хорошее теплое стойло и еда.
— Ясно. — кивнула я и пошла дальше.
Ребятня вокруг уставилась на меня и шумно переговаривались, обсуждая все подряд. Я себя почувствовала, как на аукционе, поэтому поспешила в дом. Скрипнула дверь, и мы вошли. Дом до тоскливого воя напоминал нашу родную русскую избу — те же сени, та же комната с деревянными полатями, печь и длинный стол с лавкой.
На печи лежала девчушка и постанывала. На лбу у нее была какая-то мокрая грязная тряпица, рядом сидела пожилая женщина и причитала. Остальная ребятня жалась в углу. Они были очень бедно одеты, но аккуратно. Латаные платьица ниже колен, у мальчонки короткие брючки и какая-то рубашка. Все были босоногими. У меня слезы навернулись на глаза. Нет уж, мои работники будут эталоном. Никто не будет так выглядеть. Это немыслимо просто. Старушка удивленно посмотрела на меня.
— Это — госпожа Полина. — представил меня Бэзил. — Она хочет посмотреть на Мию.
— Добрый день. — поздоровалась я. — Вы позволите?
Старушка кивнула и, погладив девочку, слезла с печки. Я с трудом взобралась, ибо никогда не лазила подобно Емеле. Откинув тряпку с головы и то, что они называли одеялом, я не сдержалась:
— Твою мать!
Народ остолбенел.
— Как давно у нее эти прыщи?
— Третий день. — услужливо сказала бабушка. — Но жар такой только сегодня. До этого бодренькая прыгала во дворе со всеми.
Я застонала. Пипец! Убиться можно! У девочки ветрянка! Что паршивого в этой болезни — три недели она должна быть на карантине, а получается, что все в районе теперь по-любому носители. И неизвестно, кто уже заболел, а кому предстоит. И кто вообще это начал?
— Уже бывали такие на неделе такие же больные?
Все задумались.
— У Митрохи. — вдруг подала старшая голос. — У него были такие еще три дня назад.
— И где он? — встрепенулась я.
— Не знаю. — Сегодня я его не видела.
— Вы сможете помочь? — нервно спросила старушка. — Вы знаете что это?
— Знаю. — кисло кивнула я головой. — Ветрянка. Очень заразная дрянь. Болеют ею дети, но не все. Бывает, что и взрослый, не переболевший, тоже может заболеть. И что самое паршивое — я не болела в детстве. — я потерла лоб. — Так, сейчас займусь Мией, потом пройдусь по остальным. К вам ко всем у меня будет просьба, а точнее приказ — всех, с кем контактировали Митроха и Мия, согнать сюда во двор. Ветрянка очень опасна.
— Можно умереть? — с дрожью в голосе спросила старшая.
— Можно. — кивнула я, понимая, что не от самой ветрянки, а если не лечить сопутствующую ей лихорадку.
— Мия умрет? — всхлипнула младшая сестра.
— Не позволю. — улыбнулась я. — Идите, у вас есть задание. — подмигнула я девчатам, и те унеслись. — Взрослые мне тоже нужны. — серьезно сказала я, и Бэзил тоже покинул дом.
Остались только бабушка и маленький сын, который с интересом смотрел на меня. Я размяла пальцы, закрыла глаза и погрузилась в ауру девочки. Бедный ребенок! Общая слабость, недоедание, болезнь, скука по маме — какого только негатива я не увидела там! Так и хотелось обнять по-женски и приласкать! Но я понимала, что категорически нельзя этого делать — иначе она может привязаться ко мне. Пробираясь сквозь эти дебри, я искала источник болезни. Нащупав, я начала воздействовать целительской силой. Узел за узлом, постепенно я выгоняла заразу из организма. Девочка стонала, слезки катились из ее глаз. Я тоже была напряжена. Поддерживая ее сердечко, я не давала крови быстро разгоняться. Постепенно болезнь отступала, здоровая энергия быстро заполняла пустующее пространство, что естественным образом отражалось на малышке — здоровый румянец на щеках, лобик разгладился, дыхание выровнялось. Здоровый сон сморил девочку. Я сделала глубокий вдох и медленный выдох. Встряхнула руками и открыла глаза. Старушка упала передо мной на колени, причитая мое имя. Я села рядом и обняла ее, уговаривая не плакать — все же хорошо. Ничего особенного я не сделала. Я искренне хотела помочь ребенку. Старушка же начала целовать мои плечи и руки, не переставая благодарить. Я пыталась вырваться, но она цепко держала меня. Никакие увещевания, постепенно перешедшие в окрики, ее не успокаивали. Бэзил вошел внутрь и остановился в непонимании. Заметив мои попытки, он помог мне. «Жива.» — только и сказала я, и Бэзил почти распластался на полу, пытаясь поцеловать мои туфли.