Свита Мертвого бога
Шрифт:
В центре двора имелся традиционный маленький бассейн с сильно позеленевшей водой. На его каменной облицовке сидела Тай в чистой рубашке, с распущенными после мытья волосами. Рядом с ней торчал какой-то молодой человек – издалека Джарвис разглядел лишь фигуру, еще не успевшую отяжелеть, вышитую безрукавку и короткие светлые волосы. Видно, не родственник хозяев – Заглар черный, как все салниры, – но кто тогда? Служащий?
– И снова неправильно, – донесся голос Тай. – С лезвия нож надо ронять, а не бросать.
– Ну я и роняю! – услышав ответную реплику молодого человека, Джарвис вздрогнул. Это были слова измученного ребенка, произнесенные почти на всхлипе – но звучным юношеским баритоном.
– Нет, ты именно бросаешь. Не хнычь, не надо. Дай лучше руку, я тебе покажу, в чем разница, – Тай крепко ухватила юношу за предплечье. – Теперь расслабь все, что ниже локтя, пусть болтается как тряпка… Хорошо. Видишь, я шевелю твоей рукой, и ладонь сама мотается туда-сюда?
– Ага, – слезы исчезли из голоса юноши, но интонация по-прежнему оставалась совершенно детской. – Как собачий хвост.
– Правильно. А знаешь, почему? Именно потому, что ты маленький. Взрослые много работают, и вот это место, запястье, у них становится жестким, ладонь уже не может болтаться под своей тяжестью. Так рука ходит или у маленьких, или у женщин, которые не делают тяжелой работы.
Неожиданно из-под розовых кустов, росших в углу двора, вылез пыльный павлин с полинявшим хвостом и вальяжно направился к бассейну. Ни юноша, ни Тай не обратили на него ни малейшего внимания.
– Смотри на меня, – Тай перехватила правую руку левой и продемонстрировала гибкость своего запястья, почти неестественную при столь широкой кости. – А теперь смотри, что такое «уронить».
Длинный нож с наборной рукояткой выскользнул из ее пальцев, словно рыбка, и с убийственной точностью вонзился в узкую полоску земли меж плитами.
– Видишь, я совсем не напрягаю руку, все движение идет от локтя, а ладонь падает под тяжестью ножа. Когда я его выпустила, он перевернулся в воздухе и воткнулся как раз так, как надо. Хочешь еще раз попробовать?
– Хочу! – с жаром отозвался непонятный юноша-ребенок.
– Тогда бери за лезвие вот так, кончиками пальцев. А теперь сделай движение, будто капли с руки стряхиваешь. Почувствовал? Но нож, конечно же, потяжелее капель будет. Еще раз встряхни и теперь вырони лезвие.
Нож неуклюже вылетел из пальцев юноши, кое-как перевернулся, но все же самым кончиком вошел в полоску земли, несколько секунд подрожал – и упал, звякнув о камень.
– Получилось! – радостно воскликнул юноша-ребенок, но вдруг осекся: – Или, раз потом упал, не считается?
– Не знаю, как у вас. У нас – да, не считалось. Но главное ты понял. И если еще немножко потренируешься, то будешь выигрывать у мальчишек именно за счет свободного запястья. Они-то все уже рыбачат, значит, рука жесткая…
– А у меня свободная! – рассмеялся юноша ребяческим смехом. – Можно, я еще раз… Ой, а кто это там у калитки?
Тай вскинула голову.
– Все в порядке, это мой друг вернулся. Иди сюда, Джарвис, чего стоишь?
Принц покорно подошел к бассейну.
– А я тут, пока ты ходишь, учу Тано в ножички играть. Познакомьтесь, кстати – это Тано, приемный сын Заглара. А это Джарвис, мой друг и телохранитель.
Глаза у Тано были светло-золотистые, как разбавленный чай, и тоже совершенно детские. С комичной серьезностью он протянул вперед мягкую ладонь, какой не может быть у взрослого мужчины, и принц, еще раз содрогнувшись, был вынужден ее пожать.
– Не бойся, дядя Джарвис, – сказал Тано, словно угадав его испуг. – Все говорят, что я сумасшедший, а я на самом деле просто маленький. Правда, тетя Тай?
– Конечно, правда, – Тай энергично тряхнула распущенными волосами.
В этот момент павлин, видимо, разобиженный, что никому нет до него дела, неожиданно встряхнулся, развернул веером облезлый хвост и издал пронзительный крик – нечто среднее между кошачьим мявом и скрипом несмазанной двери. Но даже после этого люди не пожелали уделить его персоне хоть какое-то внимание. Тогда он снова свернул хвост и грустно начал скрести лапой в травке, проросшей меж плит – курица курицей…
– Тано, вот ты где! Я ж тебя по всему дому ищу! – на крыльцо вышла немолодая женщина в салнирском пестром платке, завязанном надо лбом. – Немедленно иди ужинать! А вы, госпожа Тай, подождите еще самую малость – сначала горюшко свое обихожу, а потом и до вас с лордом Джарвисом дело дойдет.
Тано с видимой неохотой поднялся и поплелся к дому, то и дело оглядываясь на Тай и Джарвиса.
– Тысяча морских демонов! – выдохнул Джарвис, когда за юношей захлопнулась дверь. – Сколько ему лет на самом деле?!
– На самом деле пять, – голос Тай отвердел. – А прожитых – двадцать. Ненавижу солеттских магов!
Джарвис недоуменно воззрился на нее.
– Он действительно не слабоумный, – пояснила девушка. – Он заклятый.
Чуть позже, за ужином, Джарвис узнал подробности от женщины в пестром платке – жены Заглара, госпожи Калин.
– Отиралась тут в порту какая-то нищенка с годовалым мальчишкой, – говорила она, быстро и ловко накрывая на стол. – Потом исчезла невесть куда, а мальчонку нашли на пирсе, где он едва в воду не свалился. А у нас с Ихо тогда было три дочки и ни одного сына. Я даже в храм Белой Леди ходила, а там сказали – и не будет сыновей, судьба твоя такая – рожать одних девочек. Но Ихо уж очень не хотелось, чтобы все на сторону, зятьям ушло, вот и взяли мы мальчонку к себе приемышем. Назвали Тано – в честь брата Ихо, растили, как своего, ни в чем не обделяли. Да только дочки почувствовали, что он главнее их стал, и начали дразниться: мол, скоро надоешь ты нашим папе с мамой, и они тебя назад на помойку выкинут. Ну, знаете небось, какие дети злые бывают – совсем замучили малыша. И вот как-то раз прибежал он к Ихо в контору, а там солеттский маг сидит. И, на свою беду, объяснил Ихо малышу, кто это такой. А потом… – госпожа Калин всхлипнула. – Не уследили мы… Потом поймал наш Тано мага на улице и спрашивает: раз ты колдун, значит, все можешь? Тот ему – не все, но кое-что могу. Тогда Тано и говорит: сделай так, чтобы мама никогда меня не выгнала и всегда обо мне заботилась! Тот усмехнулся, пробормотал чего-то – и с тех пор Тано так и остался, как пятилетний ребенок. Тело растет, душа – нет. Сначала-то не замечали… Потом в школу пошел, даже грамоте выучился, а понятия о распорядке – никакого. Мог встать и с урока уйти – надоело, мол, хочу ракушки собирать. Годам к двенадцати… мальчишки по развалинам старой крепости лазают, на лодках за устье Скодера на рыбалку ходят, а наш все с малышней в камушки играет. А в пятнадцать уже все знали – дурачок Тано у Загларов, и весь сказ, – она снова всхлипнула и утерла глаза уголком передника. – Девки мои давно раскаялись, что от их дразнилок такое горе вышло, а толку-то!
– Теперь понял, за что я их терпеть не могу? – мрачно проронила Тай, когда госпожа Калин умолкла. – Как там Арзаль говорил – «при выполнении просьб смертных непричинение вреда не является для нас граничным условием»! Сколько раз увижу, столько раз убью!
Джарвис только кивнул, не зная, что ответить – разговор был ему довольно-таки неприятен. Неожиданно он осознал, что отношение его сородичей к недолго живущим людям, по сути, мало чем отличается от вышеозначенного. Именно так – «непричинение вреда не является граничным условием». Сам Джарвис не знал за собой ни одной подобной выходки, но все равно, непонятно почему, ему сделалось очень стыдно.