Свитки Магдалины
Шрифт:
В мое отсутствие виноградники и пресс для отжима оливкового масла сделали меня еще богаче, так что по денежной наличности я превзошел многие аристократические семейства Иерусалима. Я доверил ее своему другу Салмонидесу, который не старел с годами и всегда хранил трезвый ум. Он остался честным и верным мне, брал себе лишь то вознаграждение, которое ему полагалось. Так он накопил целое состояние. Когда я хвалил его, он возражал, что это я оказался проницательным, а он является лишь моим доверенным лицом. Как бы то ни было, я, Давид бен Иона, достигнув
Будучи членом секты Бедняков, я отдавал значительную часть своего состояния многочисленному религиозному братству, которое не переставая стремительно разрасталось. Кроме Иакова и двенадцати, и другие сторонники сейчас проповедовали в городах и селах о грядущем Царстве и возвращении Мессии. И когда евреи повсюду видели мечи римлян и распятых зелотов, они душой чувствовали, что это действительно последние дни.
Итак, наши ряды росли, и вскоре уже насчитывали десятки тысяч.
И пока во многих домах соблюдалось причастие с хлебом и вином, пока все больше евреев стали креститься и принимать символ веры Нового Завета, мой друг и брат Саул все еще оставался в стороне.
Многие годы наших споров напомнили мне давние разговоры с Елеазаром в то время, когда Симон пытался убедить меня. А теперь я говорил с Саулом словами Симона, а его возражения напоминали речи Елеазара.
– Богу еще рано, – говорил Саул, – возрождать Царство Израиля. Ты превратно истолковал то, что читал в Книге Даниила. До времени, когда среди нас появится Мессия Израиля, еще очень далеко.
Тогда я цитировал ему из Книги пророка Исайи, из Книги Ездры и Книги плача Иеремии, считая верным свое толкование пророчеств.
– Но это ведь последние дни, мой брат Саул, и это видно повсюду. Вот-вот разразится буря.
Саул лишь качал головой. Точно так же было во времена Маккавеев, – ответил он. – Но Мессия так и не явился.
А я ответил: «Но это самые плохие времена».
Вот так мы спорили. Саул был хорошим раввином и в храме пользовался большим успехом. Он был набожным евреем и знал букву Закона лучше любого человека. Меня огорчало, что он не верил в возвращение нашего Мессии. И тогда наступит славный день, и Сион возродится снова.
Случилось так, что до нас дошла новость о пожаре в Риме, уничтожившем большую часть города и принесшем болезни и голод. Мы также узнали, что наш друг и брат Симон был казнен на арене по обвинению в поджоге Рима.
Мы, из секты Бедняков, собрались в доме Мириам, возносили молитвы, пели
В ту ночь мы тоже молились, ибо знали, что смерть Симона, изменившего свое имя на Петра, и его друга Павла является лишь предвестником последних дней. Теперь, когда лучший друг Иешуа стал мучеником за его дело, как это раньше случилось со Стефаном, Иаковом и Зеведеем, наш Мессия должен вернуться к своему народу и вести его к победе над угнетателями.
Однако впереди нас ждали худшие времена.
Многие из секты Бедняков были зелотами. Они сейчас принялись вооружаться. Даже ессеи, в прошлом бывшие пацифистами, взялись за мечи, ибо верили, что близится сражение меж Светом и Тьмой.
Они говорили: «Мессия Израиля уже почти у ворот, и мы будем к этому готовы. Он ушел, дабы мы могли молиться и распространять эту весть. Но сейчас он в пути к городу и мы должны быть готовы сражаться за Сион».
Хотя я с этим не согласился и не взял в руки меч, я не отказал своим братьям в праве вооружаться. Ибо это были последние дни.
По иронии судьбы, Саул теперь носил меч, ибо слышал вести о восстаниях, охвативших всю Галилею и Сирию. От Данна до Бэер-Шевы евреи поднялись на борьбу с римским гнетом.
Весной следующего года прокуратор Гессий Флор осквернил сокровищницу храма.
У нас больше не было ни часу покоя.
Джуди смотрела на беспорядочный почерк и не могла вспомнить, читала ли она перевод. Бен с вечера до глубокой ночи разбирал арамейские письмена, и Джуди читала каждое слово, которое он записывал. Но теперь папирус закончился, была написана последняя строчка, и ей вдруг показалось, будто она впервые смотрит на эти листы бумаги.
Казалось, что Бен тоже в полном недоумении смотрит на то, что он только что написал. Его ручка застыла над страницей, рука была готова писать дальше. Но конец шестого фрагмента подошел так скоро, что они с Джуди чувствовали себя так, будто повисли в воздухе.
Прошло некоторое время, пока они не пробудились от состояния оцепенения, причем Джуди шевельнулась первой. Она вдруг почувствовала боль в спине, суставах и медленно изменила положение, в котором пребывала столь долго, взглянула на часы.
Было уже за полночь, и Джуди несколько минут разглядывала освещенный циферблат, прежде чем поняла, что она видит.
– Боже мой, – пробормотала она и с трудом пошевелилась. – Мы сидим здесь уже восемь часов! – Затем она взглянула на Бена.
Он все еще склонялся над фотографией, его тело застыло, будто в ожидании. Перо еще нависало над бумагой. Бен смотрел на последнюю строчку арамейского письма. Бисерные капли пота выступили у него на лбу и стекали по вискам на шею. От пота его рубашка промокла насквозь, а кожа стала необыкновенно белой.