"Свобода" на троих

Никольская Ева

Вы когда-нибудь ходили по улицам в сопровождении двух весьма интересных мужчин? Нет? И не советую. Некоторые особо наглые дамочки меня банально не замечали, когда едва ли не висли на Кир-Кули, предлагая ему: купить журнал, испытать пробник одеколона или просто встретиться вечером. Сэн же своей невозмутимой физиономией толпу поклонниц не собирал, зато ловил восторженные вздохи за спиной и перешептывание на тему вампиров. Признаться, я сама бы повздыхала, не знай, что это за фрукт и с чем его едят.

За часы, проведенные в моем мире, зеленоглазый маг изменился. Во-первых, прическа. Не зря я застала его утром с одним из модных журналов, пачку которых в наш загородный дом притащила Маринка еще

лет эдак пять назад. Впрочем, новый имидж сильнейшего отнюдь не выглядел несовременным. Короткая стрижка с довольно длинной челкой, падающей на глаза. Белоснежная рубашка с изумрудными запонками, черный костюм с идеальными стрелками на брюках и двубортным пиджаком, остроносые туфли из мягкой кожи и… никаких галстуков! Когда вот ЭТО вышло к машине, я, признаться, так и села… за руль. Кир же с прошлого дня особо не изменился, разве что куртку на жилет сменил. Где эти господа добывали себе одежду — я не спрашивала. Иллюзионисты ж, оно и понятно. Но в бутик все-таки решила их завести, мысленно прикидывая, хватит ли у меня денег на карточке, если иномирные визитеры решат прикупить себе новый гардероб.

Наивное я существо! Зачем покупать, когда можно взять просто так? Я чуть не поседела, пока бегала по застывшему торговому залу то за одним, то за другим магом и пыталась втолковать им, что нас если не посадят, то штрафанут за воровство средь бела дня, ибо камеры — не люди, они уж точно все запишут. Не записали. Они просто вырубились по техническим (на этот раз оно так называлось, угу) причинам. Да и брать мои спутники в этом магазине ничего особо не стали. Не потому, что к моим уговорам прислушались, просто не впечатлились ассортиментом. И только за пару кварталов от проклятого бутика я узнала, что кое-кто все-таки разжился чужим добром в застывшем во времени зале. Три дорогих портмоне, один паспорт и чьи-то права — это то, что успел стянуть аше-ар у несчастных покупателей, пока они зависали во временной петле Сэн, как киноактеры в поставленном на паузу фильме.

Вернуть краденное было равносильно признанию собственной вины. Да и не хотел страж изображать из себя раскаявшегося карманника. Куда больше он жаждал забраться в какой-нибудь тихий уголок и изучить, как следует, добычу. Сильнейший, вопреки моим ожиданиям, блондина поддержал, сказав, что им надо адаптироваться в этом мире, а значит документы, деньги и прочее — необходимый материал для исследований. На предложение воспользоваться тем, что есть у меня, ответил, что не желает рисковать, ибо вышеупомянутые исследования… они не всегда безопасны.

После таково вот похода по магазинам мое желание показать им Питер и его достопримечательности исчезло само собой. Похищение музейных экспонатов в мои планы не входило, а в их — вполне могло бы войти. Купив по дороге перекусить, я почти вежливо попросила обоих сесть на заднее сидение машины и, прокатив их по наименее забитым в этот час улицам северной столицы, свернула в сторону нашего загородного поселка.

Дома же обнаружилась идеалистическая картина: Марина, Чингачгук, Таас и Ырли в окружении все тех же проклятых журналов и… целой кучи сестринских шмоток, которые она носила до беременности. Языковой барьер этим двум модницам, похоже, совершенно не мешал. Они прекрасно общались жестами и картинками… на глянцевых страницах. А коты сидели и мрачно изучали друг друга. И вот в этот момент мое и без того убитое настроение окончательно испортилось. В окружении этих ярких, по-своему красивых, сильных и состоявшихся людей и нелюдей я чувствовала себя самой посредственной мышью, какую только можно было представить.

Так прошел наш второй день на Земле. Зато ночью я оторвалась на Кир-Кули, осушив

его почти досуха. А Сэн, традиционно присутствующий на «ночных кормежках» не дал аше-ару отыграться на мне в постели. Проснулась я в одиннадцать утра одна в своей спальне, при этом ощущала большой сытой кляксой, размазанной по подушкам. Сначала даже испугалась, что теперь мое тело выглядит как теневой осьминог, потом поняла, что ошиблась и… испугалась снова. На этот раз за самочувствие аше-ара. Вскочила и, натягивая на ходу халат, босиком бросилась в его комнату.

Дверь оказалась не запертой и, легко толкнув ее, я влетела в гостевую спальню, где временно прописался сей белобрысый господин. Выглядела наверняка смешно — растрепанная, встревоженная, с заспанными глазами и в совершенно непрезентабельном кособоком «кимоно», которое едва успела запахнуть перед порогом. Мой открывшийся рот к общему виду лишь добавлял идиотизма. Я так и застыла посреди комнаты, обалдело глядя на стража.

Черные шелковые простыни прекрасно оттеняли смуглую кожу, распущенные белоснежные волосы ярко контрастировали с подушками цвета ночи, а тонкое одеяло прикрывало лишь бедра и левую ногу мужчины. Прекрасно сложенного и весьма привлекательного мужчины! На гладкой груди висела целая связка серебристых цепочек с кулонами разной формы, в ушах мерцали многочисленные металлические кольца, а в руке мужчина держал хрустальный бокал… вино в который подливала дочь маминой подруги, оставшаяся погостить у нас с другими гостями из числа молодежи. Кажется, ее звали Ирина. Ирка Стопкина, точно! И была она, как и ее (да и моя тоже) мама, большой любительницей богемных тусовок.

— Ты что-то хотела, сестричка? — очаровательно улыбнулся мне этот… не лис, а кот, причем мартовский. И ведь назвал так, чтоб сразу на место поставить, не иначе.

Я закрыла рот, медленно развернулась и направилась к двери.

— Айка? — окликнул Кир.

Так же медленно развернулась обратно, подошла к девушке, халатик на которой тоже сидел небрежно, но, не в пример моему, был коротким, сексуальным, да и полураспахнут явно в процессе тщательной подготовки перед зеркалом, а не надет кое-как во время пробежки по коридору.

— Ира, так? — сказала, глядя на нее. В ответ девица наморщила свой аккуратно припудренный носик, лениво махнула нарощенными в салоне ресницами и недовольно протянула:

— Ирэна. Ирэна Дмитриевна.

Вот это конкретное уточнение меня забесило, пожалуй, больше, чем сама сцена. Какая-то малолетка, едва ли старше меня по возрасту, будет в моем доме сидеть в постели моего… моего братца крови и еще требовать чтоб я к ней по отчеству обращалась?!

— Значит так, Ир-р-рэна Дмитриевна, — не хотела рычать, оно само вырвалось. — За тобой там мама приехала, просила позвать.

— Мама? — глаза ее расширились, но лишь на миг. Видать, родительницу эта гламурная хищница не особо-то и стеснялась. — Скажи, скоро спущусь, — и, обольстительно улыбнувшись, долила вино аше-ару.

Я посмотрела на него, поняла что кому-то тут явно весело и, протянув руку, попросила:

— Дай-ка глотнуть, братец, перед рабочим днем девочки на побегушках хоть горло промочу.

Пальцы «случайно» дрогнули, бокал накренился и… Темно-красное на черном видно не было, а вот на смуглой коже его груди винные разводы смотрелись весьма симпатично. Ирку, чьи тщательно накрашенные глазки хищно сверкнули при виде данной картины, я буквально вытолкала за дверь. Ибо если б она начала избавлять этого кобеля от вина посредством своих губ и языка, я б ее просто прибила. И не потому, что жалко. Хотя да, есть немного. Просто… противно как-то. Ведь это мой дом, мой, типа, друг… и какая-то обнаглевшая вкрай кошелка, трущаяся возле него на моих же глазах, меня не устраивала.