Свобода желаний

Деверо Зара

Стук в дверь спальни испугал ее. Она быстро опустила юбку и пошла открывать. За дверью стоял молодой человек, причем весьма привлекательный молодой человек с длинными волосами, ниспадавшими на плечи, и со спокойным лицом. Он улыбнулся ей, посмотрев на нее своими огромными глазами, и спросил:

– Вы гостья Андре?

– Да. – Хизер покраснела, так как подумала, не он ли будет объяснять премудрости получения удовольствия. Такой благовоспитанный молодой человек, носивший свободную твидовую тройку, судя по нарочито небрежному изумительному крою, от Ральфа Лорана. Кроме того, на нем был свитер с высоким воротом, а его наряд завершали коричневые грубые башмаки. Он напоминал деревенского жителя. Его вид наводил на мысли об ирландских волкодавах, охоте и тоненьких девушках со всклокоченными волосами и в немыслимых беретах, длинных тонких юбках, кургузых вязаных кофтах и огромных башмаках, носимых поверх грубых чулок из толстой шерсти. Он улыбнулся, и его лицо озарилось самой прекрасной из улыбок, которые ей доводилось видеть.

– Они готовы. Я провожу вас.

«Провожу куда? – Незваная мысль мелькнула в ее голове. – Провожу к оргазму? Я бы не возражала, если бы он оказался моим учителем, хотя выглядит он довольно зеленым и неопытным».

Она взяла свою сумочку из телячьей кожи и последовала за ним по тускло освещенному коридору. Темно-красный ковер поглощал звуки их шагов, и они на всем пути не произнесли ни слова, хотя он посылал ей время от времени ободряющие улыбки. Они спустились по нескольким ступенькам, прошли по еще одному небольшому коридору и остановились у двери. Он произнес своим мягким голосом:

– Вот мы и пришли.

Дверь бесшумно распахнулась, и Хизер вошла внутрь. Молодой человек не последовал за ней, и дверь закрылась, будто бы движимая незримой рукой.

Она оказалась в прихожей. Комната бы небольшой, круглой, с куполообразным потолком, окруженным голубыми и золотыми звездами. Деревянные колонны были раскрашены под мрамор. На стенах тут и там висели портреты прекрасных дам. Помещение было выполнено в стиле эпохи короля Эдуарда, когда считалось вполне пристойным во имя высокого искусства изображать обнаженных женщин в вымышленных сценках, древнегреческих, например, или римских. В углублении Хизер заметила закрытый гобеленом проход в другое помещение. Около него стоял другой молодой человек, на этот раз итальянской наружности, в блестящем вечернем костюме. Он улыбнулся ей через комнату и, держа откинутой драпировку, кивнул головой, показывая, что она может пройти. Она остановилась на пороге, почувствовав, что занавесь за ней закрылась. Комната была отделана в барочном стиле, который был популярен в ранние его годы и пришел на смену готике. Темная драпировка, тяжелая мебель, изобилие диванов, канапе и кушеток, море зеркал и многое другое. Все было «слишком» и напомнило Хизер виденные ею литографии, изображавшие богатые бордели того времени. При мерцающем свете газовых горелок она увидела ослепительно прекрасных, затмевающих своей красотой все вокруг шесть женщин. Черные бархатные ленточки подчеркивали белизну кожи, тугие корсеты стягивали осиные талии, обнаженные груди возвышались над лифами. На их длинных ногах были черные чулки, подвязки были украшены бриллиантами, трусы – кружевами, обуты они были в высокие ботинки на пуговицах. Их боа из перьев были разбросаны по огромным стульям. На столе в беспорядке лежали шляпки, шелковые цветы и страусовые перья. Поглощенная созерцанием этой живописной картины, Хизер своим заторможенным умом не сразу осознала, что женщины никак не отреагировали на ее приход. Более того, они не обращали никакого внимания друг на друга. Они были полностью заняты собственными персонами. Одна лежала с прямо вытянутыми ногами на канапе. Ее груди смотрели вверх, будто бы соски устремились куда-то в определенную точку. Другая занимала стул. Ее колени были широко разведены, и она пропущенными под ними руками трогала себя между ног. Третья, выставив попку, с широко расставленными ногами стояла перед трюмо и смотрела на отражение своей промежности, энергично массируя ее. Четвертая, стоя на четвереньках, обеими руками терла свой набухший клитор. Пятая сидела на стуле с раздвинутыми ногами и, смочив свои половые губы смягчающим маслом, ласкала половые органы. Последняя лежала на кровати и с помощью ручного зеркальца, которое она держала между ног, наблюдала, как увеличивается и наливается ее бутон, когда она с ним играется. Они были поглощены собой, восхищением собой, доставлением себе удовольствия.

Хизер не могла оторвать взгляда от этого зрелища. Ее ноги потяжелели, и она почувствовала, будто вся ее кровь прилила к промежности. Она с жадностью смотрела на то, чем они занимались. Эти женщины захватили все ее внимание, особенно та, которая лежала на канапе. Она наслаждалась тем, что неторопливыми движениями поглаживала свои гениталии. Ее ноги были широко раздвинуты, и Хизер могла видеть глубину ее расщелины, ее набухшие половые губы и царящий над всем этим великолепием клитор. Очевидно, ни одна из них еще не достигла оргазма. Хизер мысленно подбадривала их, очень желая посмотреть, что произойдет с каждой, когда они будут кончать. Но из двери в глубине комнаты вошла еще одна женщина. Она была одета в темно-синюю форменную одежду медсестры, включая накрахмаленный фартук и косынку.

– Сюда, мадам, – обратилась она к Хизер. – Доктор примет вас.

Доктор? Хизер не могла припомнить какого-либо упоминания о докторе. Она строго сказала себе, что это только игра. Сексуальная игра для взрослых. Возможно, она основана на каких-то детских воспоминаниях. Врачи и сестры. Разве дети не играют в них для того, чтобы удовлетворить свое любопытство относительно устройства половых органов друг друга? Сама Хизер никогда не играла, и сейчас она истерично хихикала по пустякам, как невинный ребенок. Невинный? А не будет ли для нее лучше стать развратной? На негнущихся ногах, с нервами, натянутыми, как струна, она последовала за сестрой.

Она оказалась в стерильном кабинете с белыми стенами. Главным предметом в нем была узкая и жесткая смотровая кушетка. Человек в белом халате и хирургической маске на лице поднялся, как только она вошла. Кроме него, в комнате было еще четыре человека.

– Это мои студенты, – объяснил он низким и вежливым голосом.

Он был красив, этот великолепно сложенный человек с серебристыми волосами и наманикюренными руками. Его добрые голубые глаза изучающе взглянули поверх маски на Хизер. Он сверился со своими записями.

– Я вижу, что у вас никогда не было оргазма. Ну, с этим мы что-нибудь придумаем, дорогая. Не так ли?

Хизер застенчиво кивнула, хотя ее возбуждение все нарастало. Каждый нерв в ней вибрировал. Она услышала крики, доносившиеся из соседней комнаты. Это были крики радости, крики удовольствия. Женщины достигали своей цели: они кончали. Она тоже всеми фибрами своей души жаждала оргазма. Все ее чувства обострились в результате всего того, что произошло с момента ее приезда в Тоставин-Гранж.

– Снимите свой жакет, – сказал доктор, и один из помощников повесил его на стул. – Теперь скиньте туфли и ложитесь на кушетку.

Она так и сделала. Кушетка была высока, и он помог ей.

– Расслабьтесь, – сказал он приятным голосом, – вы еще будете меня благодарить.

Комната была мягко освещена, и она была благодарна за это.

– Во время работы я буду говорить, – сказал он, – объясняя вам и моим студентам, что происходит и что должно произойти.

Хизер легла на спину и закрыла глаза. Она ощутила тепло и тяжесть рук доктора на своей груди. Дыхание у нее перехватило, а сердце забилось чаще. Всем своим телом она ощутила, как острое желание пронизывает ее клетки и собирается в том самом месте между ног. Своей правой рукой он накрыл ее левую грудь и слегка сжал, несильно поглаживая ногтем сосок.

– Грудь очень чувствительна к прикосновению – как бы между прочим произнес он лекторским тоном. – Следует помнить, что это эрогенная зона у нормально развившейся женщины. Мужские соски тоже достаточно чувствительны, но сегодня мы рассматриваем вопросы получения удовольствия женщиной. Не так ли, моя дорогая?

– Да, о да… – Хизер говорила с трудом.

– Как вы себя чувствуете? Моим студентам было бы очень полезно, если бы вы описывали свои ощущения на всех этапах.

Ее груди просяще тянулись к его рукам, соски стали твердыми под его пальцами.

– Это прекрасно. Горячо и больно. И эта сладкая боль собирается наверху моей щелки. Расстегните меня, пожалуйста.

– Вы хотите, чтобы я прикоснулся к вашему обнаженному телу?

– Да, я хочу этого больше всего на свете. Пожалуйста, быстрее.

Он кивнул одной из сестер, и та начала медленно и аккуратно расстегивать ее шелковую блузку. Медленно, медленно, пуговица за пуговицей. Веки Хизер поднялись. Она хотела видеть глаза доктора, когда спадет блузка и откроет его взору ее изголодавшиеся груди и созревшие красно-коричневые соски. Эти глаза улыбались ей сверху, остальное лицо скрывалось под маской.