Свободное радио Альбемута (сборник)
Шрифт:
Не в силах ничего другого делать и ни о чем другом думать, он начал исследования жизненного цикла букашек и с помощью энциклопедии попытался определить, какой конкретно тип букашек его одолевает. К этому времени букашки заполонили весь дом. Он проработал массу литературы и наконец решил, что имеет дело с тлей. И с тех пор не сомневался в своем выводе, несмотря на утверждения знакомых: мол, тля не кусает людей…
Бесконечные укусы превратили его жизнь в пытку. В магазине «7–11», одной из точек бакалейно–гастрономической сети, раскинутой почти по всей Калифорнии, он купил аэрозоли «Рейд», «Черный флаг» и «Двор на замке». Сперва опрыскал дом, затем себя. «Двор на замке» подействовал лучше всего.
В процессе теоретических поисков тот парень выделил три стадии развития букашек. Во–первых, они были с целью заражения занесены к нему теми, кого он называл «людьми–носителями». Последние не осознавали своей роли в распространении букашек. На этой стадии букашки не обладали челюстями, или мандибулами (он познакомился с этим словом в результате многонедельных академических изысканий — весьма необычное занятие для парня, работавшего в мастерской «Тормоза и покрышки» на смене тормозных колодок). Люди–носители, таким образом, не испытывали неприятных ощущений.
У него появилась привычка сидеть в углу своей гостиной и с улыбкой наблюдать за входящими людьми–носителями, кишащими тлей в данной «некусательной» стадии.
— Ты чего скалишься, Джерри? — спрашивали они.
А он просто улыбался.
На следующей стадии букашки отращивали крылья или что–то типа того, в общем, какие–то специальные отростки, которые позволяли тлям роиться — таким способом они распространялись, попадая на других людей, особенно на Джерри. Теперь эти твари так и клубились в воздухе — в гостиной и во всем доме. Джерри старался не вдыхать их.
Больше всего ему было жаль собаку: он видел, как зловредные насекомые садятся на нее, покрывая сплошным ковром, — и тоже наверняка попадают в легкие. Джерри чувствовал, что бедный пес страдает не меньше его самого. Может, отдать его кому–нибудь, чтобы не мучился? Нет, решил он, нет смысла, собака все равно заражена, и букашки останутся при ней.
Иногда он брал собаку под душ, стараясь отмыть и ее. Но душ не приносил облегчения. У Джерри сердце разрывалось от мук животного, и он повторял попытки снова и снова. Пожалуй, это было самое тяжелое — страдания бессловесной твари.
— Какого черта ты торчишь под душем с чертовой собакой? — спросил однажды Чарлз Фрек, приятель Джерри, застав его за этим занятием.
— Я должен извести тлей, — ответил Джерри, вынося Макса из душа и доставая полотенце. Чарлз Фрек изумленно смотрел, как он втирает в шерсть пса детский крем и тальк.
По всему дому валялись баллончики аэрозолей, бутылки талька и банки крема. Большей частью пустые — каждый день их требовалось невероятное количество.
— Я не вижу никаких тлей, — заметил Чарлз. — Какая такая тля?
— В конце концов она тебя прикончит, — мрачно буркнул Джерри. — Вот что такое тля. Ее полно в моих волосах, и на коже, и в легких. Боль невыносимая — мне, наверное, придется лечь в больницу.
— Как же это я их не вижу?
Джерри отпустил собаку, закутанную в полотенце, и встал на колени перед ворсистым ковриком.
— Сейчас покажу, — пообещал он.
Коврик кишел букашками: они повсюду скакали и прыгали — вверх–вниз, вверх–вниз, одни повыше, другие пониже. Джерри искал самую крупную особь, так как его гости почему–то с трудом могли их рассмотреть.
— Принеси мне бутылку или банку. Там, под раковиной. Потом я отволоку их доктору для анализа.
Чарлз Фрек принес банку из–под майонеза. Джерри продолжал поиски, и наконец ему попалась тля длиной в дюйм, подпрыгивающая по крайней мере на четыре фута. Он поймал ее, бережно опустил в банку, завернул крышку и торжествующе спросил:
— Видишь?!
— У–у–у, — протянул Чарлз Фрек, широко раскрыв глаза. — Ну, здоровая…
— Помоги мне отловить еще, для доктора, — попросил Джерри.
— Само собой, — сказал Чарлз и тоже опустился на колени.
За полчаса они набрали три полные банки букашек. Фрек, хоть и новичок в таких делах, поймал, пожалуй, самых крупных.
Все это происходило в июне 1994 года, в Калифорнии, в одном из дешевых, но пока не покосившихся домов из пластика, давным–давно брошенных добропорядочными. Джерри еще раньше покрыл окна металлической краской — чтобы не проникал солнечный свет. Комнату освещали горящие круглосуточно яркие лампы. Ему это нравилось: он не любил следить за ходом времени. Так можно было сосредоточиться на важных делах, не боясь, что тебе помешают. Например, ползать сколько угодно на коленях по ковру, наполняя букашками банку за банкой.
— А что мы получим? — спросил Чарлз Фрек. — В смысле, за них положена премия или как? Док отвалит монету?
— Мой долг — найти способ лечения, — сказал Джерри.
Боль, не ослабевавшая ни на минуту, становилась невыносимой — он так и не привык к ней и знал, что никогда не привыкнет. Его охватило непреодолимое желание снова принять душ.
— Слушай, друг, — выдохнул Джерри, разгибая спину — Ты продолжай, а мне надо отлить. И вообще. — Он двинулся в ванную.
— Ладно. — Чарлз неловко повернулся, стоя на коленях, покачнулся, но не выпустил очередную тлю из рук и затолкал ее в банку — координация у него пока еще была неплохая. А потом добавил неожиданно: — Джерри, эти букашки… мне от них как–то не по себе. Я не хочу оставаться здесь один. — Он поднялся на ноги.
— Трусливый ублюдок, — задыхаясь от боли, выдавил Джерри, остановившись на секунду на пороге ванной.
— А ты не мог бы…
— Я должен отлить! — Он захлопнул дверь и крутанул кран.