Свободомыслие и атеизм в древности, средние века и в эпоху Возрождения

Сухов А.

Если у Данте обнаруживается влияние аверроизма, то Петрарка его осуждает, особенно в трактате «О своем и чужом невежестве». В «Письмах без адреса» он называл Аверроэса бешеным псом, который лает на католическую веру. Это позволило итальянскому буржуазному историку Дж. Гоффанину и его последователям отождествлять позиции гуманистов с воинствующим католицизмом, в то время как выступления Петрарки против аверроизма весьма далеки от критики этого учения Фомой Аквинским и его единомышленниками. Петрарка выступал против аверроистов, против элементов материализма в их учении, но не с позиций средневековых ортодоксальных мыслителей, а как гуманист, не приемлющий всю систему средневековой учености²⁵.

Полемика с аверроистами, как и попытки примирить теории античных философов с христианскими, исходила из стремлений, хотя и не

осознанных, первого гуманиста и первого поэта Возрождения соединить новое, национальное мировоззрение с народными традициями современной ему Италии²⁶. В то же время он беспощадно высмеивал теологов-схоластов, которые «лгут столь же беззастенчиво, как и языческие натурфилософы; одни желают навязать законы собственного наглого невежества богу, который смеется над ними, другие же рассуждают о тайнах природы так, словно бы они только что сошли с небес, где присутствовали на совете всемогущего бога»²⁷. Поэтому Петрарка признавал, что бог не может быть предметом науки и философии, так как он находится за пределами, доступными человеческому разуму. Объектом философии, считал первый гуманист, может быть только человек, а ее методом — внутренний опыт личности и опыт, исходящий из соприкосновения человека с природой, обществом и историей. Петрарка был первым, кто противопоставил Платона средневековому христианизированному Аристотелю, что на следующих этапах Возрождения привело к неоплатонизму, ставшему одной из форм нового мировоззрения.

Канонизированному Аристотелю Петрарка противопоставил не только Платона, но и античную философию Цицерона²⁸. Такого рода синкретизм был характерной чертой мышления гуманистов, пытавшихся согласовать «Цицерона с Христом», рационалистические доводы с авторитетом Библии²⁹. Так, принимая христианский тезис о первородном грехе, Петрарка не считал, что этот грех сделал человеческую природу безнадежно извращенной³⁰.

Франческо Петрарка, Колюччо Салютати и другие гуманисты раннего Возрождения стремились оправдать человека как часть природы, отходя тем самым от средневековой позиции. Так, у Салютати связь тела и души, интеллекта, воли подтверждается медицинскими данными. Петрарка ссылается на собственный опыт. Сущность взаимосвязи тела и души по-новому рассматривается мыслителями раннего Возрождения при обращении к христианскому тезису о бессмертии души. Салютати, признавая, что душа бессмертна, мыслит невозможным ее совершенство, если она не соединяется с телом, хотя это единство находится в постоянном противоборстве³¹.

Петрарка считал себя добрым католиком и даже защитником католической веры. Поэтому в антиклерикальных «Письмах без адреса» он выступал, подобно представителям народно-религиозных движений, за очищение современной ему церкви и авиньонского папства от злейших пороков:

Источник скорби, бешенства обитель, храм ереси, в недавнем прошлом — Рим, т ы Вавилоном сделался вторым, где обречен слезам несчастный житель³².

Он обвинял папскую курию в богоотступничестве и распутстве, отказе от раннехристианских принципов бедности. Разделяя антицерковные положения францисканцев и иоахитов, он был далек от современных ему еретиков³³.

Религиозное сознание у Петрарки можно назвать гуманистическим, хотя и христианским, но далеко не догматическим, что в целом характерно для мыслителей раннего Возрождения. «Я, — писал Петрарка, — один из тех, кто склонен идти дорогой древних, но не всегда по их следам… туда, куда мне нравится, а иногда пойти дальше и испытать еще неизведанные пути»³⁴.

Своей дорогой идет и другой выдающийся писатель раннего Возрождения — Джованни Боккаччо: герои его «Декамерона» не боятся воздаяния за грехи и почти равнодушны к вопросам веры³⁵.

Гуманистические мыслители Возрождения обращаются к тем же моральным и богословским проблемам эпохи, что и христианские, но решают их иначе — толкуют их не по-средневековому, не схоластически, а с большой долей веротерпимости.

Возрождение, ядром которого стала гуманистическая культура, открыло эру борьбы с религиозной философией на принципах веротерпимости и свободомыслия. Такое направление мышления было продолжением народных традиций Предвозрождения.

3. Зрелое Возрождение

На втором этапе Возрождения, который можно характеризовать как зрелый, более четко проявляются черты свободомыслия. Мыслители этого периода не ограничиваются традиционными проблемами и нередко посвящают свои сочинения вопросам устройства государства, его прославлению, а также идее и практике гражданственности. Наиболее характерным в этом плане можно считать Леонардо Бруни Аретино, гражданский гуманизм которого выражался в создании концепции республиканизма, согласно которой демократия и свобода являются естественной формой человеческой общности, а служение обществу, родине, государству — важнейшим долгом человека-гражданина. Бруни не противопоставляет открыто античную философию католической доктрине, признает сходство языческой этики с христианской, подчеркивая различия в понимании ими цели жизни: у христианских писателей это проблема потустороннего существования, а у языческих — счастье земного бытия³⁷.

Гражданский гуманизм был одним из существенных течений итальянского Возрождения периода его зрелости. Социальные проблемы, выдвигавшиеся представителями этого течения, расширили характеристику человека и его достоинств, что способствовало усилению и более глубокой аргументации идей свободомыслия.

Лоренцо Валла

Одним из ярких мыслителей XV в. был Лоренцо Валла (1405 или 1407–1457 гг.), выдающийся борец против средневекового ортодоксального христианского мировоззрения. В основе его учения лежали идеи Эпикура и Лукреция Кара. В средние века Эпикур был под запретом, а эпикурейцев считали свободомыслящими. Только в эпоху Возрождения, начиная с Петрарки и Боккаччо, его идеи получают широкое развитие. Особенно они используются после открытия в начале XV в. сочинения Лукреция Кара «О природе вещей», которое являлось стихотворным изложением эпикурейской философии, лишенной средневековых искажений. Материалистическое учение Эпикура было отвергнуто церковью, как в корне противоречащее христианству.

Античная этика Эпикура была первоклассным материалом для гуманистических теорий. Эпикур видел счастье в отсутствии телесных и духовных страданий, в спокойствии и безмятежности духа. Валла, как и другой эпикуреец XV в. — Козимо Раймонди, расширяет понятие счастья и наслаждения, переходя на открыто натуралистические позиции: по отношению к наслаждению добродетель играет подчиненную роль. Смысл их идей — защита права человека на земное счастье. Об этом говорится в раннем трактате Валлы «О наслаждении», переработанном затем в сочинение «Об истинном и ложном благе». В диспуте сталкиваются стоик, эпикуреец и христианин. Фактически стоик отражает идеалы средневекового аскетизма. Христианин выступает за отказ от крайностей эпикурейца, порицая его за отрицание бессмертия души. Основываясь на учении Эпикура о достоверности чувственных восприятий, Валла рассматривает их как процесс воздействия внешней среды на органы чувств человека³⁸. Валла отказывается от пассивного принципа Эпикура избегать страданий и призывает к активному стремлению к наслаждению, обосновывая тем самым положение о полном восприятии мира. Наслаждение, считает Валла, полезно человеку, и тот должен стремиться к максимальному наслаждению; главным жизненным стимулом является личный интерес, польза для себя. Теория полезности соответствовала периоду раннекапиталистических отношений в Италии и будет развита буржуазными философами последующих столетий — Локком, Гельвецием и др.

Валла выдвигает положение о благожелательном и любовном отношении людей друг к другу, исходя из принципов взаимополезности: взаимоотношения людей в мастерской, школе, семье, государстве должны строиться на основе полезности. Эта теория подрывала устои средневековой христианской ханжеской морали. В этическом учении Валлы нет места нравственным принципам официального христианства и церкви, проводящей их в жизнь: Валла отбрасывает феодально-христианский принцип общения с богом в качестве конечной цели человека, так как эта цель, согласно его учению, состоит в наслаждении. Несмотря на попытки примирить свое этическое учение с христианством, Валла фактически исключает бога из человеческой морали, сохраняя за ним лишь функцию создателя благ: бог должен быть любим не сам по себе, а как источник благ.