Сводные телохранители

Осетина Эльвира

– То твоя рана так и останется открытой, ты потеряешь кучу крови, занесешь заразу, а потом и вовсе лишишься руки, потому что её придется отрезать, – Адрианс иронично приподнял свою бровь.

– Николас вернется, и всё сделает! – выдвинула я еще один аргумент.

– Он вернется через два дня, – ответил мне мужчина.

– Почему ты сразу не сказал?

– А ты разве спрашивала?

Я какое-то время хватала ртом воздух. Вот же идиот!

– У тебя хотя бы обезболивающее есть? – еле сдержав злобный рык, спросила

я.

– Конечно есть, – как ни в чем не, бывало, ответил этот гад, и вытащил шприц, который какого-то хрена прятал в своем кармане.

– А раньше не мог сказать! – нервно выкрикнула я.

– А ты разве спрашивала? – опять поддел он меня, и изогнув губы в саркастичной улыбке, добавил: – Ну так что? Зашивать рану, или… предпочтешь подождать Николаса?

– Зашивать, – процедила я, и обратно вернулась за стол.

Когда всё было закончено, я угрюмо посмотрела на мужчину, и не сдержавшись, спросила:

– Почему ты такой…, – я чуть не сказала «козел», но всё же несправедливо ругать человека, который тебе только что рану обработал, поэтому за межевалась, не зная какое слово подобрать.

– Не падаю от твоей неземной красоты тебе в ножки? – криво усмехнулся он.

– Что? Да мне это не надо, вовсе, – с удивление пробормотала я. – Но элементарно можно же быть…

– Удобным? – опять подобрал он не самое приятное слово.

– Да что с тобой? – вскинулась я. – Почему нельзя просто быть нормальным?

– Со мной всё нормально, принцесса, – он выделил последнее слово так, что мне почему-то стало неприятно. – А то, что я не вписываюсь в твои рамки нормальности, так это только твои проблемы, а не мои. И да, очень тебя прошу, не вздумай больше калечиться, хотя бы не в мою смену, а то и правда привяжу к кровати, – ответил мужчина, и взяв консерву, превратил свой ноготь в самый настоящий коготь, вскрыл им железную крышку за пару мгновений, поставил банку на стол, и молча ушел из кухни.

Проводив его спину взглядом, я недовольно запыхтела, и не сдержавшись, прошептала:

– Позер.

И тут же услышала из коридора:

– У меня еще и слух отличный, имей это ввиду.

– Если у тебя такой отличный слух, почему сразу не пришел, слышал же, что я тут на кухне мучаюсь! – уже громче и с обидой спросила я.

– Я же не думал, что ты не справишься с самой обыкновенной банкой, – ответил он, добавив побольше саркастичных ноток в свой голос.

А я не сдержалась, и все же зло высказалась:

– Козел!

В этот момент он просто оказался передо мной, схватил за щеки ладонями, зафиксировав моё лицо, и впился в губы таким жадным и жестким поцелуем, что я растерялась, и впустила его наглый язык прямо мне в рот.

Затем забилась, попыталась драться руками и ногами, насколько это было возможно, а он только лишь еще глубже засовывал свой язык, не давая мне толком дышать.

Я даже укусить его попыталась, но ему хоть бы хны, он даже не почувствовал.

Разозлившись, я руками схватила его за член, как учил меня дядя Игорь, и выкрутила его в другую сторону, чуть ли не оторвав с корнем.

Мужчина застонал мне в рот, и наконец-то отступил, давая возможность сделать вдох.

– Слушай, принцесса, – сказал он, дыша, как паровоз мне в губы, и сверкая своими опасными глазищами. – Если ты меня не отпустишь, я тебя точно трахну и не посмотрю, что ты болеешь, и ранена.

– Если отпустишь меня, – зло процедила я, удивляясь, что он так спокойно реагирует, хотя должен уже орать от боли, – то отпущу и тебя.

– Договорились, – прошептал он, и еще раз резко поцеловав меня, всё же отдалился.

Я разжала руку, и Адрианс с шумом выдохнув, исчез.

Я услышала звук хлопнувшейся двери и тишину…

Какое-то время я сидела и хлопала ресницами, пытаясь решить для себя как отношусь к этому мужчине. Толи боюсь, толи злюсь, толи… он, наоборот, мне нравится? Но решить ничего не получалось, потому что в голове был совершеннейший сумбур.

Властный поцелуй, что-то разбудил во мне. То, чего я давно не ощущала. Разве что с… Даже вспоминать его имя не хотелось. Я передернулась от омерзения.

Одно могу точно сказать, этот поцелуй был совсем другим. Если с Артемом мне было приятно, то поцелуй Адрианса фактически лишил меня разума.

И в конце концов я решила, что подумаю об этом потом. Как бы это ни банально звучало. А еще я порадовалась, что схватилась за мужское достоинство не больной рукой, а здоровой.

Тушёнка была съедена за пару минут, и я, наконец-то успокоив свой желудок, отправилась в постель.

И только уже сев на кровать, я вспомнила, что была в одном полотенце, которое лишь чудом на мне удержалось во время схватки с мужчиной.

Проснувшись утром, я потянулась, чувствуя себя вполне нормально. Выспавшейся и относительно спокойной. Беспокоил лишь сильный зуд в руке и тянущие ощущения. Будто что-то сильно мешало.

Не сдержавшись, я решила развязать повязку и посмотреть, что там у меня.

Развязала и в шоке увидела, что все нитки просто вышли наружу, будто мой организм их вытолкнул, избавившись от ненужного, шов уже зажил, и на его месте осталась лишь светлая ровная полоска.

И да, рука сразу чесаться перестала, видимо это нитки с повязкой мешались и создавали зуд.

Какое-то время я в ступоре смотрела на свою руку, а затем из детства пришло воспоминание, что такое со мной уже было, но до того, как мне сделали печать.

Я упала и сильно разодрала себе коленки, а раны зажили прямо на глазах.

Но когда мне поставили печать, такой регенерации уже не было. Конечно, я была намного здоровее обычных человеческих детей, но всё равно не настолько.

А сейчас получается я опять становлюсь оборотнем?