Сводные. Паутина лжи
Шрифт:
Сижу на диване в гостиной, в квартире тишина. Ника ребёнка накормила, она сразу же уснула.
Надо что-то решать. Может поговорить с ней, обсудить, как будем дальше вместе существовать. А может плюнуть, правда увезти в общагу. Пусть живёт, как знает.
Мысли путались, одна лезла вперёд другой. Разболелась голова. Решил выпить кофе. Открыл холодильник, вижу, опять продукты лежат не тронутые. Я месяц таскал полные пакеты, а потом такие же полные пакеты выбрасывал просрочки. Я молчал, выбрасывал, и опять, как верблюд нагружал себя свежими продуктами. Сам перед собой её оправдывал.
Я приоткрыл дверь в её спальню, попросил выйти. Ника появилась на кухне через пять минут.
— Егор спасибо за смесь. Сколько я тебе должна?
Пуффф. Это был выстрел прямо в голову…
Я резко подскочил со стула, подлетел к ней, прижал спиной к стене. Она от неожиданности захлопала длинными ресницами. Выглядела непонимающей, шокированной. Растерянность ей даже шла. Молча стояли и разглядывали друг друга. Глаза в глаза, тело к телу. Она очень изменилась, повзрослела что ли. Видно, что роль матери даётся ей тяжело. Круги под глазами от недосыпа. Волосы, которые так любил распускать и пропускать через пальцы, собраны в небрежный пучок. Сейчас они не были шелковистыми и гладкими, как раньше.
Я вжал руки в талию. Опустил голову в ложбинку между плечом и шеей, вздохнул шумно. Всегда дурел от её запаха, постоянно обнюхивал, как сторожевой пёс. От неё пахло не духами, она никогда с парфюмом не перебарщивала. Меня сводил с ума запах слабости и чистоты, девственной свежести с капелькой нежности. Пахло чем-то родным, до боли своим… Этот запах нельзя описать, нельзя забыть и ни с чем не перепутать. Сейчас от неё веет грустью, солёной слезой и тоской… и немного тёплым парным молоком.
Я придвинулся ещё плотнее, повёл пальцами одной руки вниз, к локтю, потом ладони. Осторожно прокрался по нежным линиям и сплёл свои пальцы с её. Дальше сам не заметил, как потянулся к её губам, положив вторую руку за затылок.
Ника только успела тихо прошептать: «Егор, пожалуйста не надо».
Потом резко схватилась свободной рукой за горло, начав задыхаться и медленно сползать по стене на пол.
Глава 43: Ника
Стою прижатая Егором к стене. Руки сжимают талию. Как приятно. До мурашек, до жгучей лавины желания между ног.
Если бы не он…. Я бы никогда не узнала, что поцелуи могут быть такими жаркими, объятья — такими страстными, а привязанность — такой сильной. Я бы не знала, что душа способна так сильно болеть и что сердце может разрываться на части. Я бы не знала, что человека можно любить не за что-то, а только потому, что он есть.
Замерла, когда он переплел наши пальцы. Сердце глыбой подкатило к горлу, забилось рвано и с бешеной скоростью. Мои пальчики такие маленькие и тонкие, по сравнению с пальцами Егора. Моя ладонь в прямом смысле утонула, словно в водах бескрайнего океана. Я едва дышала, воздуха не хватало, он скользил пальцами по моей ладони, немного сжимал пальцы и отпускал. Опять и опять возвращался, словно боялся отпустить надолго. Даже на секунду!
Мои глаза опять на мокром месте. Подняв взгляд, поняла, что и Егор с трудом дышал. Наблюдал
Неожиданно Егор положил вторую руку мне на затылок и медленно потянулся к губам. Я помню какие его губы нежные и сладкие, страстные и чувственные, загадочные и манящие.
По телу скользнули тёплые мурашки, сосредоточились на затылке, где он положил руку. А потом волной хлынули вниз живота.
Я не могла позволить себя поцеловать. Чувствовала, что меня накрывает истерика, дрожь прошла по всему телу. Только и смогла выдавить с комом в горле: «Егор, пожалуйста», как почувствовала ощущение стеснения в груди, удушья. Дыхание стало затруднённым. Начала испытывать приступ страха и нехватки воздуха. Схватилась рукой за горло, сползая по стене, почувствовала, что разрывается связь с реальностью.
В сознание меня вернул зовущий крик Егора и лёгкие похлопывание по щекам.
— Ника! Ника! Что с тобой? Дыши!
Я не могла нормально дышать, появился сухой кашель и одышка.
— Инго… — кхе — кхе — ингалятор… на комоде, — кхе — кхе. Слышала своё свистящее дыхание, — в комнате.
После первого случая, произошедшего зимой, я знала, что приступ можно облегчить, если сесть, несколько наклонив туловище вперед, уперев вытянутые руки на колени или край стула. Приняла нужное положение, пытаясь выровнять дыхание, пока Егор ходил за ингалятором.
Вдох — выдох.
Лёгкие позволили пустить глоток воздуха.
После одного глубокого вздоха аэрозоля, стало легче. Я сидела на полу, откинув голову на стену. Егор сидел рядом на коленях, не сводил с меня глаз.
— Лучше? — кивнула. — Давай помогу подняться. Приляжешь на диван.
Протянула свою холодную дрожащую руку. Егор взял мою ладонь, положил себе на плечо, а потом сгрёб в охапку, поднял на руки и понёс в гостиную на диван.
Хоть не на долго, но я успела почувствовать его запах… мужской запах, которым до сих пор наполнена каждая клеточка моего тела.
Егор усадил меня на диван, укрыл тёплым пушистым пледом, приготовил горячий чай. То как постепенно отогревалось моё тело, также накатывала жуткая усталость. Я итак не высыпаюсь, а горячий чай и тёплый плед подействовали, как снотворное. Начала зевать и тереть глаза. Всё это время Егор сидел рядом.
— Ника, — позвал меня. — Я вообще поговорить хотел, — подняла затуманенный и затравленный взгляд, мысленно молясь, чтоб он не мучил меня расспросами. — Малыш, ты чё меня боишься?
— Нет, — мотнула головой. — Прости, я очень устала, ещё этот приступ подкосил. Пожалуйста, давай перенесём наш разговор на завтра.
— Конечно. Я в принципе об этом и хотел сказать. Выдыхай, малыш — щёлкнул пальцем по носу.
Я поднялась, направилась в комнату, скоро дочурка должна проснуться.
— Ника! — окликнул меня.
— Да.
— Можно один вопрос, — с губ сорвался тяжёлый и горячий выдох, кивнула. — Давно у тебя это… приступы? Раньше ведь такого не было.
— Второй раз. Зимой, случился первый приступ. Врачи сказали, что это из-за сильного нервного потрясения. Егор, можно я пойду спать, — захныкала я. — Обещаю мы завтра поговорим, пожалуйста.