Сводные. Я не отпущу тебя
Шрифт:
Бросаю на неё очередной взгляд. Девчонка смотрит слегка пугливо, но в то же время будто с надеждой и даже любопытством. Так ли она наивна, чтобы верить, будто если расскажет мне про офигеть какую любовь отца ко мне; то я резко воспылаю желанием одарить её всем, что ей щедро сыпалось при его жизни?
Мила не отводит взгляд. А в её глазах проявляется дербанящая меня горечь. Какого хрена эти её тоска и безнадёга на лице уже не в первый раз отражаются на мне?..
– К чему это всё? – с нажимом выпаливаю.
Она вздыхает. Опускает взгляд, сглатывает,
– Он любил тебя больше, чем ты думаешь, – её голос чуть дрожит. – Просто не умел это выразить. Как и ты.
Грудную клетку сдавливает так, что дышать становится невозможно. Быстро хватаю воздух ртом.
Хватит. Это уже чересчур.
Какого хрена Мила продолжает говорить со мной так, будто мы и вправду типа одна семья были? Словно она знает нас обоих достаточно, чтобы лезть не в своё дело? Типа имеет право. Вообще никаких сомнений у неё в этом. Либо это наивные розовые очки, либо и вправду жестокая игра, либо просто да пошла бы она нафиг.
– Меня тошнит от твоих попыток всё упрощать, – выталкиваю из себя наконец. – Кто ты такая вообще? С чего взяла, что я нуждаюсь в своём сочувствии?
Мила слегка пятится в сторону. И наконец я вижу в её глазах знакомую настороженность с примесью враждебности.
– Я оставлю вас наедине, – сдавленно проговаривает она, и, не дожидаясь больше ответа, выходит из церкви.
Глава 6. Мила
Не знаю, как я справилась бы без Лёши. Он заходил к нам на протяжении месяца почти каждый день. Благодаря ему я сдавала экзамены, правда, только ЕГЭ, без вступительных в отдельном универе. Потому что передумала поступать в Саратов – я хотела оставаться в городе только из-за папы, а теперь смысла не было. Тем более что-то мне подсказывало, что меня совсем скоро выселят из этой квартиры. Я тут держалась исключительно потому, что Максу пока было не до меня.
Он, конечно, никогда не признает, но явно переживал смерть отца куда более глубоко, чем я могла себе представить. Поначалу меня даже снова подмывало как-то достучаться до хмурого братца, потому что папа ведь стремился перед смертью наладить с ним контакт. И я своеобразно чувствовала своей обязанностью сделать это за него.
Но думать об этом куда легче, чем воплощать. Макс игнорировал моё присутствие, да и по минимуму бывал дома. Частенько возвращался в ссадинах и синяках, потрёпанным. Явно дрался. Пару раз приходил пьяным. И каждый раз – враждебным. Сталкиваясь с его взглядом, я понимала – не подступишься. Да и желание делать это, пусть даже ради папы, ощутимо таяло.
Хорошо, что со мной был Лёша. И приходил главным образом из-за меня – это было очевидно не только потому, что Макс почти не появлялся дома, но и по тому, как его друг себя вёл. Его поддержка и участие чувствовались во всём. Он даже к ЕГЭ помогал готовиться, рассказывал о своём опыте и вообще всячески старался меня подбодрить.
Первое время, конечно, делал вид, что в первую очередь приходил, как друг Макса. Но это было довольно нелепо, ведь вечное отсутствие моего сводного брата явно говорило о том, что он ни в ком не нуждался. Да и Лёша скоро перестал смущаться и делать вид, что не ко мне приходит.
А сегодня мы сидим за ноутбуком и подбираем универы на основе сданных мной экзаменов. Результаты хорошие, но не сказать, чтобы прям отличные. Поэтому выбирать приходится тщательно, ища не только варианты с большими шансами, но и с общагой для иногородних.
Я открываю очередной вариант с неплохим количеством бюджетных мест, когда вдруг Лёша как-то надрывно заявляет:
– Я не хочу быть эгоистом, но мне грустно, что ты скоро уедешь.
Смотрю на него и вижу, что парень взволнован. Это были не просто слова – это признание. Его прорывает. Он скользит чуть ли не отчаянным взглядом по моему лицу, и у меня спирает дыхание.
Это ведь мой первый настолько личный момент с парнем. И я даже не знаю, как реагировать… Ведь до этого момента и не думала, что уехав из Саратова, своеобразно расстанусь с Лёшей, толком не сойдясь. И теперь это осознание обрушивается сожалением.
– А ты работаешь здесь? – спрашиваю первое, что приходит в голову, лишь бы заполнить паузу. Но голос не слушается, звучит совсем непривычно, ломано.
Лёша почти не отрывает взгляда с моего лица. Ищуще заглядывает в глаза.
– Да, – негромко говорит он. А потом, вздохнув, осторожно добавляет: – Но думаю к концу лета уволиться. В Москве, конечно, не получится сразу устроиться и с квартирой определиться, но думаю попросить Макса на некоторое время побыть у него, пока встану на ноги. Он вроде бы снимает там квартиру, поэтому ему будет даже выгоднее, если будем делать это на двоих, а там найду нормальную работу.
Звучит так, будто Лёша это уже неоднократно обдумывал. И от этого как-то теплее на душе, но в то же время и волнующе. Он готов даже отказаться от работы здесь?
Я, конечно, не знаю, какая она, но это довольно широкий жест… Вот только отговаривать от него Лёшу не тянет. Тем более он явно уже принял решение.
– Хорошие планы, – мягко говорю.
Конечно, я уловила, что построены они из-за меня, и он наверняка это видит. Но всё равно не решаюсь упомянуть этот момент. Зато решается Лёша:
– Да, но только они бессмысленны, если ты в итоге поступишь в Питер.
Хорошо, что я сижу, потому что так и чувствую, как подкашиваются ноги. Взгляд Лёши меняется, в нём больше нет робости, лишь решимость. Причем приправленная чем-то таким искренним и нежным, что я не сразу обретаю дар речи.
– Я в основном подаю документы в Москву, – наконец говорю, не отводя от него взгляда.
А сердце ускоряет темп, потому что Лёша придвигается ближе.
– Это хорошо, – с улыбкой заявляет он. – Потому что я не готов с тобой расставаться.