Шрифт:
Глава 1
Нет, это уже невыносимо! Ни в какие рамки!
Я достала свою любимую белую блузку из стиральной машинки, которая "случайно" оказалась постиранной вместе с цветным бельем, и едва сдержалась от возгласа бессилия. Потому что она больше не белая, а серо-буро-малиновая.
До этого момента я старалась закрывать глаза на проступки Яна, чтобы не тревожить лишний раз ни маму, ни Николая Владимировича, но это стало последней каплей.
Решительно схватив блузку, с громким топотом спустилась вниз по лестнице. Мой
А зря.
Хорошо, что мама с отчимом уже уехали на работу и не увидят этой сцены.
Швырнув в его невозмутимое лицо блузку, возмущенно прошипела:
– Сколько можно надо мной издеваться? – офигевший от происходящего парень, медленным жестом стянул с себя все ещё влажную блузку и уставился на меня страшным взглядом, от которого по спине невольно пробежали мурашки. – Знаешь что, Ян? Это был первый и последний раз, когда я проглотила твою выходку! – отбросив свою внутреннюю трусость, решила высказать все, что накипело за дни, что мы жили в их доме. – Я не виновата в том, что наши родители полюбили друг друга. Как и не виновата в том, что у тебя какие-то проблемы с коммуникабельностью!
– Это у меня проблемы с коммуникабельностью? – вскинул брови братец и выразительно зыркнул на блузку, которую всё ещё держал в руках. – И причём тут я? В нашем доме стиркой занимается домработница.
Ян отбросил влажный предмет гардероба на спинку соседнего стула и скрестил руки на груди.
– Я вчера лично приготовила эту вот блузку себе на утро! Выгладила и повесила в свою комнату! Хочешь сказать, что она волшебным образом испарилась?
– Если это всё, позволишь, я закончу свой завтрак в одиночестве и спокойствии? – проигнорировал мой вопрос. Усмешка на его губах явно намекала на издёвку.
– Ян! – прорычала я, чувствую, что бешение вот-вот достигнет своего предела. – Это бесчеловечно! И мелочно! Твои пакости достойны домового!
– Бесчеловечно использовать людей в своих корыстных целях. – презрительно сузив глаза, прошипел братец и подскочил со стула. Всё его ехидство, как рукой сняло. – Проваливайте отсюда, и будет вам счастье! Если мой отец ослеп, то уж я вижу правду. И очень скоро открою ему глаза! Вот тогда с радостью понаблюдаю за тем, как он вышвырнет вас отсюда!
Прикрыв веки, мысленно досчитала до пяти, и сделал пару глубоких вдохов и выдохов.
– Разуй глаза. Если бы у тебя не было проблем со зрением, ты бы уже давно понял, что наши родители искренне любят друг друга. И деньги вашей семьи тут вообще не причем!
– О, ну, да. Конечно. – и снова эта язвительная ухмылочка одним уголком губ.
Ясно. Этот разговор бесполезен.
Я покачала головой и всплеснула руками.
– Ладно. Думай, как хочешь. Такого упертого барана только могила исправит. Но помни, что с этого дня я так просто не позволю тебе издеваться над собой. Видит бог, я хотела мирно решить наш конфликт.
И, не дожидаясь, пока он выпалит очередную язвительную фразочку, поднялась обратно к себе в комнату, на всякий случай, закрыв дверь на ключ. Но, как показала сегодняшняя практика, от этого замка нет никакого проку. Ведь Ян как-то же пробрался внутрь!
Упала на просторную кровать спиной,
Между ней и Николаем Владимировичем самые настоящие чувства. Да еще и такие, которые и не каждому молодому снились. Искра, буря, безумие – это про них. Мне порой даже приходилось дома одной ночевать, потому что они не могли друг от друга оторваться по первости.
Мама долго шла к этому шагу – переезду. Очень много сомневалась, боялась, что Ян не так её поймёт (что он, собственно, и сделал, хотя при родителях играет милашку). Но Николай Владимирович был непреклонен. Уговаривал, убеждал, просил. И, в конце концов, мама сдалась под его обаянием и убедительными доводами. И вот, три дня назад мы с мамой переехали в новый дом. Туда, где этот ненавистный, презрительный взгляд преследует меня теперь днями и ночами. Покоя нет! Ян, теперь уже мой сводный брат, считает, что мы с матерью повелись на деньги его отца, хотя это не так. И сколько бы я ни пыталась его переубедить, сколько ни пыталась с ним поговорить нормально, всё время натыкалась на невидимую стену и упрямое нежелание ничего слышать.
Как ребенок, ей богу!
Телефон, лежащий на тумбочке, противно пискнул последним будильником, после которого я точно опоздаю в универ на первую пару, если не начну собираться прямо сейчас.
Тяжко вздохнув, поднялась с кровати. Нужно найти замену блузке. Порывшись, с трудом отыскала свою старенькую, но любимую светлую водолазку, подходящую к выбранной вчера юбке. Спешно оделась и поспешила в столовую, чтобы успеть перекусить хотя бы тостом с плавленым сыром и беконом.
Надеюсь, это чудо в перьях уже уехало и мне не придется снова терпеть его прожигающий взгляд между лопаток.
Учебный год только начался. И по предсказуемому стечению обстоятельств я вынуждена была поступить в тот же университет, в котором учится Ян. Приняли меня без всяких вопросов экстренным зачислением. И всё это с легкой подачи Николая Владимировича, являющегося ректором нашего государственного университета.
Перед мамой он оперировал тем, что так мы с Яном быстрее сдружимся. Что он будет помогать своей новоиспеченной младшей сестренке с учебой, приглядывать за ней и подвозить.
Вот только братец не выполнял ни единого пункта. И до сегодняшнего дня я молчала, не выдавая его отцу. Но после сегодняшней выходки, ставшей последней каплей, появилось стойкое желание наябедничать.
Останавливало одно – мне самой не хотелось проводить с Яном ещё пару-тройку лишних часов в день, находясь в замкнутом пространстве. Терпеть эти косые взгляды и едкие замечания.
Яна не оказалось в столовой, и я возблагодарила высшие силы, которые услышали мою мольбу. Быстро перекусив, поскакала на автобус. Он единственный ездил из частного сектора, где находился дом отчима, до универа.
Вот только, видимо, сегодня точно не мой день.
Автобус проехал мимо меня практически перед самым носом. И сколько бы я ни махала – безуспешно. Толи водитель ещё не до конца проснулся с утра. Толи ему было все равно на миниатюрную девицу, бегущую вслед за транспортом и активно жестикулирующую руками.