Своё никому не отдам
Шрифт:
Ненадолго в этот раз задержался государь в своём ендрикском имении. Он немало разъезжает по островам, на которых раскинулось Рысское царство. Старший брат тоже на месте не сидит — у него по флотской части много хлопот. А средний где-то в Бриттии на корабельного мастера учится, и письма от него совсем не приходят. Он там инкогнито, стало быть, под чужим именем живёт и даже без слуги обходится.
А Григорий теперь уже ни от кого не скрываясь может делать всё, что ему вздумается. Папенька признал его взрослым человеком, а кто же станет перечить государю?! Только старого своего дядьку-пестуна,
Глава 3. Знакомства
В этом году Григорий намеревался помочь Наталье и её матушке управиться с покосом. То обстоятельство, что словами он этого никому не обещал — это не важно. Важно воплотить в жизнь собственную задумку. А то не будет толку от любого, сколь угодно мудрого решения, если оставить его неисполненным. И ведь готовился заранее, заказав у кузнеца косу по своим, ещё не взрослым силам, да на пробы инструмента сил не пожалел. Приловчился, приспособился так, что прокосиво за собой оставлял чистое. Не стыдно теперь будет перед другими косарями. Почему-то думалось, что деревенское «обчество» свою целительницу и повитуху без пособления не оставляет, следовательно, могут появиться и другие помощники.
Утром заранее оговоренного дня вывел из конюшни оседланных лошадок, прихватил с вечера приготовленный скарб и в сопровождении одного из конюхов прибыл на подворье деревенской знахарки. Вовремя. Милена с Натальей уже приготовились — собрали в берестяные короба провизию, связали и замотали тряпицами инструменты и готовились выходить и гнать с собой Пеструху — все уходят из дома на несколько дней, так что некому будет скотину подоить. Покосы этой общины разбросаны по лесным полянам и находятся довольно далеко от селения, так что путь неблизкий.
Собственно, скорость хода коровы и задавала темп движения, поскольку остальные ехали верхом. Где шагом, где неспешной рысью, до места добрались ещё до того, как просохла роса. А тут уже мужик незнакомый литовкой машет и у старого балагана стоит короб с заплечными лямками — не иначе, помощник пришёл.
Освободившихся лошадок конюх увёл обратно на подворье, а Гриц быстренько наладил литовку и пристроился следом за косарём. Пока лежит роса, травёшка мягче. Чуть погодя за ним встала Наташка, а там и Милена, привязав корову на длинную верёвку, пошла размеренными взмахами валить лесное разнотравье.
На узких полянах особенно-то не разгонишься, тем более, на опушках приходилось пяткой срубать вылезший из зарослей кустарник и молодую древесную поросль, отбрасывать сухие ветви, отломанные от стволов снегом или ветром. Тем не менее, обогнала всех матушка его любезной, а потом и сама любезная попросила и Гришу и неведомого помощника уступить ей дорогу. Чуть погодя пятки мужчины оказались в опасной близости от косы царевича, и он тоже попросил пустить его вперёд.
Улыбнулись друг другу и поменялись местами. А чуть погодя мужчина ушел к стану и загремел там посудой. Оно и хорошо. Когда солнце начало припекать, каша поспела, смородиновый лист заварился и, извлеченный из родника, чайник с напитком был прохладным.
Сели кружком вокруг котла, выпили по глотку курного вина, довольно крепкого, а потом вычистили посудину деревянными ложками. Ими очень удобно есть из емкости с полукруглым днищем. Отдыхали до тех пор, пока не начала спадать дневная жара, а потом опять косили, покуда не стемнело.
Обвальная усталость за многие дни непрерывного физического труда накрыла царевича так, что он мало интересовался происходящим вокруг, сконцентрировавшись на том, чтобы продолжать работать и не начудить при этом. Ломило руки, плечи, поясницу, ноги и шею. Комары и слепни своими укусами заставляли кожу чесаться и левый глаз почти закрылся от волдырей. Не сразу даже приметил, что Наташка время от времени отводит его в сторонку от взрослых. Думал — хочет с ним помиловаться. Но — нет. Ворошили сено, метали копёшки, гребли — много чего делали.
А потом, словно прозрел. Помощника-то она папой зовет! Выходит, матушка её не вдова и не шалава, а мужняя жена. Только с ладой своим встречается не каждый день. Вот так история!
— Наташ! А почему тятенька твой с вами не живёт?
— Живёт, просто не так, как другие. Не задерживается подолгу дома, да и заглядывает редко. Они с мамой друг по другу скучают и когда встречаются, то я их стараюсь оставить одних. А то как-то раз подсмотрела случайно чем они занимаются, и мне так стыдно стало!
— А почему? Что ему мешает оставаться с вами постоянно?
— Он доктор. Они с мамой и познакомились у постели больного, её-то частенько зовут к страждущим. Вот с того времени и поладили. Но он не может здесь оставаться, потому что ему не хватает практики, а маме в городе не нравится. Так и встречаются случай от случая.
— А деревенские про твоего отца ни разу не упоминали. Они его что, не любят за что-то?
— Боятся папу здешние жители. Он многое знает и иногда кое-кому всякие интересные хитрости подсказывает. А с трудом крестьянским долго управляться не может. Нет у него к этому ни сноровки, ни привычки. Вот и получается что он тут сам по себе, и мы с мамой тоже немного наособицу.
— Интересно, а что же такое он подсказывает?
— Да всякое. Лёвку например, когда получилось, что братья без него землю отцовскую разделили, научил, как с дикими пчёлами управляться. Тот нынче с мёда да воска живёт, не горюет. Но секрет свой никому не выдаёт. Или Трофим, что горох сеет. Тоже, никто не знает, отчего у него урожаи такие, что до десятка саней каждую зиму в город вывозит. Другие пробовали, даже тот же горох тайком с поля воровали на посадку, а ничего-то у них не вышло: обычные сборы получаются. Или, скажем, у Михайлы всего пять коров, а он столько молока с них имеет, что сыры варит да в город возит телегами.
Только папа не всем подсказки делает, а кому же не охота богатства нажить. Потому и ждут от него совета, даже испрашивать приходят, но многие так ничего и не могут от него добиться.
— Понятно тогда, почему он тут редко показывается, — Грише даже весело стало. — Прячется от жалоб на трудную жизнь.
— Это тоже, — Наталья улыбнулась. — Пойдём искупаемся.
Подрёмывая после обеда, Гриша вспоминал короткий разговор и размышлял о Наташкином отце. С виду — человек, как человек. Его, царевича, окликает по имени, как и назвала его Милена, когда представляла. Добавила правда, что жених Натальи, на что тот неопределенно хмыкнул. Теперь понятно, почему хмыкнул. Знает он, что «жених» — царевич. И что официальный брак его с дочерью невозможен. Однако понял намерения молодых людей заняться в будущем увеличением численности людей и протестовать не стал.