Своенравная леди

Райан Нэн

Одинокая слеза прочертила соленую дорожку по его красно-коричневой щеке, но он не мог поднять руку, чтобы смахнуть ее.

В сгущающихся сумерках Блейк, Лидия, Остин и Бет Бранды сидели на просторной веранде. Мужчины курили послеобеденные сигары, а женщины пили кофе. На лужайке перед скромным домом Фоксуортов Дженни Бранд с воодушевлением гонялась за светлячками. Каждый раз, когда ей удавалось поймать очередного мерцающего жучка, радостные крики девочки нарушали тишину вечера.

Мисс Фоксуорт стояла в своей спальне

у высокого раскрытого окна и смотрела в сгущающуюся темноту июньского вечера. Сюзетта всегда любила июнь в Техасе, но в этом юлу она не испытывала никакой радости. И больше никогда не испытает. Ее любимого жестоко убили. Больше нет них искрящихся зеленых глаз, этих вьющихся рыжих волос. Больше не будет сладких поцелуев при лунном свете. Никогда его сильные руки не обнимут ее.

Люк погиб почти месяц назад. Слезы Сюзетты иссякли. После первых вспышек горя она сделалась странно спокойной. С момента встречи с Люком Сюзетта точно знала, какой будет ее жизнь. Они поженятся, заведут детей и будут жить в мире и согласии, работая бок о бок, чтобы стать уважаемыми владельцами собственного ранчо — места, которым будут гордиться и которое оставят в наследство своим детям.

В мгновение ока мечты Сюзетты превратились в дым. Ей не суждено стать женой, матерью, другом. Если она не может выйти замуж за Люка Барнза — значит, вообще не выйдет замуж. Только в этом Сюзетта была твердо уверена в тот июньский вечер.

В комнате становилось душно и слишком жарко. Девушка молча спустилась на боковую веранду и глубоко вздохнула. Со стороны фасада до нее доносились приглушенные голоса. Беседовали только мужчины, поскольку Лидия, Бет и Дженни, не пожелавшая расстаться со своими драгоценными светлячками, вошли в дом, чтобы принести свежей клубники и сливок. Сюзетта невольно подслушала разговор.

— Остин, я беспокоюсь за нее, — сказал отец. — Мне нужно чем-то заинтересовать Сюзетту, но у меня ничего не получается. На прошлой неделе я предложил ей поехать осенью в Форт-Уэрт и поступить в колледж. Она в ответ только покачала головой и вышла из комнаты.

— Мне больно слышать это, доктор, — отозвался низкий голос Остина. — Бедная маленькая Сюзетта! Какая ужасная трагедия для нее. Но она молода, и она поправится.

— Конечно, поправится, — согласился Блейк. — Только очень жаль терять драгоценные дни юности. Когда доживете до моих лет, Остин, поймете, как быстро все проходит.

— Я знаю.

Несколько минут они сидели в молчании, а затем Остин понизил голос:

— Вы, наверное, слышали, что их привезут завтра.

— Да, — ответил Блейк. — Все мои пациенты только об этом и говорят. Полагаю, весь город выйдет на улицу, чтобы взглянуть на вождей.

— Я тоже буду там, — признался Остин. — Хочу видеть, как Сатанту и Большое Дерево привезут сюда, чтобы судить за убийство. Сколько себя помню, я слышал рассказы о жестокости Сатанка и уме Сатанты. Мой редактор сказал, что завален запросами корреспондентов восточных газет по поводу предстоящего процесса. Говорят, отель «Уичито» забит репортерами.

— Ничего

удивительного. Возможно, я буду присутствовать на заседаниях суда, но только не завтра. Мне нужно поехать на ферму «Маунт-Гекла» и взглянуть, как заживает сломанная нога Бена Тейлора. Счастье, что он не лишился ее.

Утро пятнадцатого июня выдалось ясным и теплым. Сюзетта поднялась рано и надела простенькое ситцевое платье в синюю и белую клетку. Она туго сколола на затылке свои густые белокурые волосы и сняла со столбика кровати шляпку от солнца. Зная, что отец к этому времени должен был уехать в «Маунт-Гекла», Сюзетта спустилась к завтраку. Она была уверена, что мать разрешит ей провести день у Анны. Нервно разгладив складки платья, Сюзетта вздохнула и вошла в кухню, где завтракала мать.

Взглянув на дочь, Лидия радостно улыбнулась: Сюзетта оделась, причесалась, и щеки ее слегка разрумянились.

— Милая, — Лидия взяла Сюзетту за руку, — как приятно снова видеть тебя за завтраком! Положить тебе овсяные хлебцы или яичницы с ветчиной?

— Я не голодна, мама, и у меня нет времени.

— Нет времени… Дорогая, куда ты собралась? Почему ты…

— Я хочу провести день с Анной. Она учится шить, и у нее есть новый отрез органзы чудесного зеленого оттенка, — ответила Сюзетта.

Лидия испытала облегчение, заметив, что у дочери появились признаки выздоровления.

— Это прекрасно, милая. Я рада, что ты хочешь научиться шить. На следующей неделе мы как-нибудь пройдемся по магазинам и купим несколько отрезов. Если хочешь, я помогу тебе сшить повое выходное платье.

— Спасибо, мама, это будет просто замечательно. А теперь, если не возражаешь, я пойду, пока не стало слишком жарко. — Сюзетта повернулась к двери.

— Сюзетта! — окликнула ее мать.

— Да? — Девушка знала, что за этим последует.

— Дорогая, утром папа взял коляску. Так что тебе придется поехать к Анне верхом.

— Вот и прекрасно. — Сюзетта выскользнула за дверь.

— Тогда почему ты надела платье? — Лидия последовала за дочерью. — Ты всегда предпочитала брюки для путешествий верхом. Сюзетта, зачем ты надела свое выходное платье?

Сюзетта обернулась:

— Ты же всегда выражала желание, чтобы я вела себя как подобает леди. Вот я и решила тебя обрадовать, надев платье. Я скажу Нату, чтобы он взял для Глории старое дамское седло. А теперь мне правда нужно идти. — Девушка выскользнула из объятий матери и поспешила к конюшням.

— Закрой дверь, — тихо сказала Сюзетта, когда они с Анной вошли в большую спальню на втором этаже дома Норрисов.

Анна закрыла тяжелую дубовую дверь и, прислонившись к ней спиной, вопросительно взглянула на подругу.

— В чем дело, Сюзетта? Еще что-нибудь случилось? — Анна взяла подругу за руку. — Скажи мне.

— Ты знаешь, что сюда везут индейских вождей, которые убили Люка? Они должны прибыть сегодня! — Глаза Сюзетты сверкали.

Анна потупила взгляд и кивнула: