Своими глазами
Шрифт:
С этого момента действия исполоргана входят в законную силу Закон берет его под свою защиту В процессе сотрудничества Рахимов увидел, что испол орган ориентируется не на волю уполномоченного, а на предоставленное ему законом право. Рахимов понял, что ошибся в выборе и решил сместить исполорган. С этого и началась многомесячная Ферганская эпопея.
Бунт № 1
— Да помнится, что ты еще в запрошлом лете
Мне здесь же как-то нагрубил:
Я этого, приятель, не забыл!
— Помилуй, мне еще и отроду нет году!
"23 марта 1974 года священник Зинченко привел сотрудников финорганов для проверки. Вместо того, чтобы произвести проверку лично на месте, сотрудники во главе с Урунбаевым доверили заявителю Зинченко самому принести ящик с поминаниями из алтаря. По результатам проверки Бущанова была обложена налогом, хотя было совершенно очевидно, что Бущанова никаких злоупотреблений не делала, и поминания были оформлены с безукоризненной четкостью. Никакого решения об обложении вынесено не было. Инспектор горфо Урунбаев пояснил, что финорганы здесь ни причем. Указание обложить Бущанову дал горисполком. Только после обращения Бущановой в прокуратуру и облфо обложение было снято с Бущановой и переложено на заявителя Зинченко. Какую же цель преследовало заведомо незаконное обложение? На этот вопрос ответил настоятель Зинченко 19 июня 1974 года в беседе с Ташкентским архиепископом: "Я донес на Бущанову в Финорганы, чтобы очернить и снять ее с работы". На этот же вопрос ответил уполномоченный Рахимов 6 мая 1974 года, располагая материалом обложения, он заявил, что Бущанова плохо зарекомендовала себя на церковной работе, и он наметил переизбрать церковный совет" [146] .
146
Там же
С этой целью Рахимов назначил на 13 мая в 3 часа дня собрание "двадцатки". К 9 часам утра собралось до 200 человек. Народ все прибывал. К11 часам огромный двор храма был полон народа.
— Уполномоченный велел Дусе не пускать народ на собрание.
— Да как же без миру-то? Чай всего мира дело. Он один, что ли, хочет решать?
— Говорит, только "двадцатка".
— А кто "двадцатка"?
— Да уж Рахимов с Алексеем сами, поди, назначили…
— А я зайду. Пусть Рахимов попробует выгнать. Я с первых дней хожу, как церковь открылась, а он кто такой?
— А зимой-то собрание было, так он сам выгонял.
Это беседа в одной кучке народа. Рядом — другая кучка:
— Дуся им церковные деньги красть не дает.
— Кого хотят поставить?
— Известно, Шапоренку!
— Пусти козла в огород!
— Да кто за него голосовать будет?
— Рахимов с Алексеем проголосуют.
— А узбеку-то что в православном храме делать? Он не нашей веры.
— Тоже кормится около храма. Тогда Шапоренко Рахимову 50 рублей дал.
— Суд был. Судили Шапоренко.
— 50 дал, так судили. А когда 500 давал, так брал и спасибо говорил.
— Вот почему Рахимов так старается!
Рядом третья кучка:
— Гляди, сколько миру собралось!
— Тоже молчать не будут.
— Да что, все скажем.
— У Шапоренки на прошлой неделе обыск был. Двести литров самогону взяли, да 150 бутылок церковного кагора. Из церкви накрал.
— А сегодня в старосты выбирать?
— Гляди, идет. Легок на помине.
— И евреечка с Ленкой под ручку.
Шапоренко с подколотой штаниной поставил велосипед. Высокого роста, ширококостный, немного сутулый. С грубыми и решительными чертами лица.
— Чего собрались? На собрание пустим только членов "двадцатки".
— А ты не командуй.
— Уполномоченный велел, чтобы посторонних не было.
— А мы не посторонние. 30 лет сюда хожу. Помогаю, деньги приношу.
— Сколько лет за наш счет кормился! А теперь "посторонние"! Ишь ты!
— Все равно не пролезешь!
— Не пустим!
— Что вы кричите, все без толку. Расходитесь по домам.
— Да мы тебя самого домой отправим! Хватай его, бабы!
Шапоренко пытался обороняться, но десятки рук уже несли его по воздуху к воротам. Торжественно вынесли за калитку. Потом выставили велосипед и калитку заперли. Через забор перекинули помятую шляпу. Михайлова и Туликова молча наблюдали операцию.
Потом тихонько ретировались в конец двора и заперлись в квартире Марфы. Зазевавшаяся Понюхова разделила участь Шапоренко. Больше никто не возмущал единодушия массы. Прождали зря. Рахимов сказался больным. Собрание не состоялось. Бущанова осталась.
Бунт № 2
"3 октября 1974 года Рахимов предъявил действующему исполоргану регистрацию, выданную им, Рахимовым, от 20 сентября 1974 года товарищам: Шапоренко, Тихонову, Цапаевой, Вишневской, Тупиковой и Михайловой. Уполномоченный заявил, что эти товарищи избраны "двадцаткой "ферганского храма в исполорган и ревкомиссию. Мы прилагаем документы:
1. Список "двадцатки": В "двадцатке "1967 г. на сегодня числится 15 человек.
2. В этом документе расписались 10 из 15 человек в том, что в собрании "двадцатки"и выборах "Шапоренки и других" они участия не принимали" [147] .
Интересно, что уполномоченный отказался ознакомить исполорган с протоколом этого "выборного собрания" и не смог указать дату и место его проведения [148] .
Двор Облисполкома. Слева от ворот невзрачный кабинет Рахимова. В стороне худая женщина с резкими чертами лица беседует с маленькой, подвижной еврейкой. Это Марфа Цапаева и Зинаида Туликова. Подходит полная с болезненным лицом Лена Михайлова.
147
Жалоба исполоргана Президиуму ВС СССР от 24 октября 1974 г.
148
Жалоба исполоргана Президиуму от 3 октября 1974 г.; Акт от 3 октября 1974 г.
— Ну как?
— Дело налаживается.
Подходят Костина и Киселева:
— Ну что?
— Улучшается.
Эти женщины приходят сюда ежедневно. Вот уже несколько месяцев. Девять утра. Через двор медленно, раскачивающейся походкой идет Рахимов. Отпирает дверь. За ним уверенно вливаются в кабинет ожидавшие его женщины. Откуда ни возьмись, следом в кабинет входит еще одна, но гораздо более многочисленная группа, в кабинете сразу становится душно.
Они входят настороженно, но решительно. Рахимов смотрит на них недружелюбно. Надо видеть эту расползшуюся в бедрах, приземистую фигуру!
Опершись обеими руками о центр стола, весь подавшись вперед, Рахимов смотрит, широко разинув рот, поблескивая стеклами, словно пучеглазая лягушка высунула передние лапы на сухой камушек и замерла в раздумье: а стоит ли вылезать из воды?
— Я вас не приглашал.
— А этих приглашали?
— Они член "двадцатка".
— Как и мы.
— Горисполком не будет с вами договор заключить.
— А с ними будет?
— Они подавал мне заявлений.
— Мы тоже Вам подавали. Шестьдесят заявлений. Вы разве забыли?