Свой путь
Шрифт:
– Это же не кошелек! Как можно было проворонить оружие? – разозлилась я, надеявшаяся на защиту секиры.
– Я был занят,– огрызнулся Отто.– Я боялся.
– Бежим тогда обратно, Трохим нас спасет!
Мы выбежали обратно на дорожку и столкнулись с некромантом, который раздавал указания зомби.
– А-а-а-а-а! – заорала я изо всех сил и нырнула в кусты, надеясь, что с платьем ничего не случится.
Коллекционер с грохотом упал на дорожку – это полугном врезался в него всей массой.
– Сюда! – прервал наш бег
Мы нырнули за большой склеп. Там на траве сидели Трохим с Лидией, которая дрожала, обхватив себя руками.
– Что делать будем? – спросила я.
– Отдай секиру! – возмущался полугном.
– Не отдам! Это тебе она ритуальное оружие, а мне – защита собственной жизни! – рычал Трохим.
– Ребята! Нас сейчас всех убьют, а вы тут ругаетесь! – прервала их я.
– Всех? – переспросила Лидия.
– Всех, нас – как магов, тебя – как свидетельницу.
– А он сказал, что ничего со мной не будет. Что меня не убьют. И что он потом станет моим ухажером.
– Кто он? – первый обрел дар речи полугном.– Этот псих?
– Нет, Лим. Он попросил, чтобы я повела вас на кладбище. И много чего пообещал,– рот Лидии некрасиво скривился, и она зарыдала в голос.
– Тихо ты! – рыкнул Трохим, закрывая ей рот рукой.
– Ничего себе! – присвистнул Отто.– Быстро же он переходит от слов к действию! Уважаю!
– Ты о чем? – поинтересовался Трохим, тряся Лидию за плечи.
– Да ловушка планировалась на нас с Олой, а ты так, по пути подвернулся,– объяснил Отто.– Мы тут кое-кому дорогу перешли.
– Важные люди,– криво усмехнулся мой одногруппник.– Я всегда знал, что с вами не заскучаешь!
– Нет, народ! Вы как хотите, а я умирать не буду. Мне еще с Блондином поквитаться надо,– сказала я, пытаясь выломать ветку покрупнее.
– Вот они! – раздался крик некроманта. Видимо, бедняга только оправился после падения на дорожку.– Убить их!
Трохим, размахивая секирой, двинулся к ближайшему зомби. Полугном вооружился двумя дубинками и стал рядом со мной в боевую стойку. Лидия закатила глаза и упала в обморок. А я закричала:
– Помогите! Кто-нибудь! Помогите! Убивают! Мама! А-а-а!!!
Самый эффективный способ остаться в живых – убегать. Но от шести зомби в длинном платье между надгробными плитами и склепами не очень-то побегаешь.
– Здесь кричали! – раздался чей-то голос.– Вот они!
В поле моего зрения попали три стражника и два некроманта.
Спасены!
– Ола? – остановился один некромант. Он удивленно смотрел на меня, и, не изменив выражения лица, упал на землю. Подкравшийся зомби ударил Иргу палкой по голове настолько сильно, что дубина сломалась.
– Сволочь! – закричала я и кинулись на зомби. Я не знала, что буду делать, но факт, что Ирга получил по голове именно в тот момент, когда смотрел на меня восхищенным, нежным, любящим взглядом, меня изрядно разозлил.
Как только я прикоснулась к зомби, как сильный магический поток прошел через мое тело, шпилька стала очень горячей и мгновенно остыла. Зомби разорвало на мелкие кусочки.
– Ничего себе! – услышала я, отплевавшись.
Отто вытер мне лицо платком.
– А еще раз так можешь?
– Это не я, это сережки, которые в шпильку впаяны. Я не знаю, есть ли у них еще заряд,– сказала я, наконец открыв глаза.
Ирга лежал у моих ног, черные волосы его слиплись от крови.
– Вот к чему ведут личные отношения на работе,– хмуро сказал Отто, опускаясь перед ним на колени.
– Замолчи! – крикнула я и убежала в кусты.
Там меня охотно покинуло все, что было съедено на обеде на Летнем балу. Потом я посмотрела на себя и, кажется, потеряла сознание.
Я пришла в себя от невыносимой вони. Как это ни было прискорбно, воняла я сама. Точнее, кусочки зомби и остатки обеда, равномерным слоем покрывавшие мое некогда прекрасное платье.
Платье загублено. И Ирга... Ирга, остановившийся на меня посмотреть, валялся сейчас на траве. Истекая кровью... возможно, уже мертвый...
Я побрела по кладбищу, обхватив себя руками. Меня трясло. Присев на какую-то могилку, я посидела так какое-то время, уставившись на надгробие. Маленький мраморный ангелочек плакал, закрыв лицо ладонями.
Ведь мы даже не целовались ни разу по-настоящему. Не проводили достаточно времени вдвоем! А как он был ко мне терпелив! Как осторожно и ласково защищал меня от жизненных неурядиц, да что там говорить, спасал мне жизнь!
Почему у него хватало терпения смотреть, как я гуляю то с тем, то с другим? Почему он ждал, когда я повзрослею, поумнею, обращу на него внимание? Почему, почему я столько времени потратила зря, ни на что? Почему я не сделала так, чтобы все это время принадлежало только нам, нам двоим? Мне и человеку, который сильно и давно меня любит? Настолько любит, что готов наступить на горло собственным желаниям, лишь бы мне было хорошо. Почему я была так глупа? Почему я этого не замечала? Ведь он меня любил и в некрасивом балахоне, и больную, и пьяную. Веселую, грустную, злую, довольную жизнью – Ирга принимал меня такой, какая я есть, не пытаясь меня изменить.
Теперь я поняла, что такое «горькие слезы». Это слезы осознания собственной беспомощности и глупости, слезы, когда ничего нельзя изменить, слезы истинного горя.
Сначала одинокая слеза медленно сползла по щеке, а потом слезы заструились непрерывным потоком. Почему, почему мой лучший вечер в жизни оказался таким ужасным?
Сколько я так просидела, не знаю. Слезы в конце концов закончились, теперь я просто всхлипывала с закрытыми глазами, раскачиваясь на могиле как маятник.
– А вот и ты! – сказал Отто, зашумев ветками кустов.– Мы тебя по запаху нашли. Не повесилась еще? Ну и молодец! Там все закончилось, наши победили.