Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс (сборник)
Шрифт:
Меж тем миновала уже середина сентября, выдавшегося в этом году удивительно теплым, мягким. Можно было подолгу гулять на территории клиники, вдыхая запах хвои, которой не грозило осеннее увядание. Вечнозеленые сосны стояли прямые, устремленные ввысь, как свечи на именинном торте. Люди, рождавшиеся здесь заново, не спешили обратно в большую жизнь. Сама обстановка располагала к размышлениям, воспоминаниям, к неспешным передвижениям и долгим разговорам. Но Жанна спешила. И потому старалась изо всех сил.
Олег Николаевич проводил с ней много времени. Порой
Частенько она думала о его жене. Угадала или нет?
И однажды они встретились. Олег Николаевич сопровождал Жанну на прогулке, они уже возвращались, когда на дорожке появилась модно и дорого одетая брюнетка. Она подходила, и Жанна чувствовала, как его рука, лежащая на спинке кресла, напрягается. Олег Николаевич невольно замедляет шаги.
– Так вот ты где, Олег! – сказала брюнетка, подойдя к ним. Жанна не смогла удержаться от завистливого вздоха: красивая! Очень! Понятно теперь, куда он тратит деньги! Эти вещи, должно быть, дорого стоят! А камни у нее в ушах! Как ярко они сверкают!
Брюнетка тоже бросила на нее внимательный взгляд. И тут же успокоилась – не конкурентка. В инвалидном кресле, ноги прикрыты пледом. Там, под пледом, наверняка скрываются отвратительные шрамы. Б-р-р-р. И брюнетка невольно одернула юбку на длинных стройных ногах.
– Лола, ты зачем приехала? – спросил Олег Николаевич.
– А что, нельзя? Я скучаю!
– Но я на работе.
– Пока я вижу только, что ты гуляешь по парку. В сопровождении девицы.
– Она моя пациентка. И не будем об этом.
– Что ж… Ты спросил, зачем я приехала? Олег, ты наверняка забыл, что у нас билеты в театр! На сегодня! Я предупредила няню. Начало в семь. Между прочим, уже половина пятого! А тебе еще надо поужинать и переодеться.
– А спектакль интересный? – спросил он.
– Какая разница? Премьера же! Модный режиссер! Мне с таким трудом удалось добыть билеты! Там будут все! Ты понимаешь? Все! – с придыханием сказала брюнетка.
– Хорошо, я приеду. Прямо в театр, – покорно ответил Олег Николаевич.
– Ну, уж нет! Я без тебя не уеду! Я знаю, чем это кончится! Очередная срочная операция, отключенный мобильный телефон, и я вновь поеду в театр одна! Есть у меня муж или нет? Один раз можно уйти с работы на два часа пораньше? Олег! Отвечай!
– Послушай, мы не одни…
– Да?
– И у меня и в самом деле много работы.
– Работы? Я знаю, что это за работа! Я…
– Едем, – оборвал ее Олег Николаевич. И Жанне: – Я сейчас пришлю к тебе медсестру. Извини.
И ушел вместе с Лолой. Жанна опять ничего
– Олег Николаевич, за что мужчины любят таких женщин, как Лола? – Чуть не сказала «Лара». А в сущности, какая между ними разница?
– Любят? – удивился он. Потом спохватился: – Ах да, конечно. Любят. А почему бы мне ее не любить? Ты сама все видела. Она красива, образованна и неглупа. Она – хорошая мать. И хорошая хозяйка. У меня замечательный сын, и я счастлив. Да, счастлив. Она защищает меня от всех женщин, которые… И что такое любовь? Любовь – это, в сущности, иллюзия. Наши фантазии о человеке, который и десятой долей всех приписываемых ему замечательных качеств не обладает. Человек взрослеет, становится мудрее, и ему хочется поменять одну иллюзию на другую. Он вырастает из старой, как из платья, которое давно уже ему мало. Насчет Лолиты у меня нет никаких иллюзий. Я с самого начала шел на это сознательно. Я хирург. Мне нельзя жить иллюзиями.
– Олег Николаевич, а вдруг вы полюбите кого-нибудь по-настоящему?
– Я? Полюблю? Кого? Женщину, которую вылечу и она всю жизнь будет жить иллюзией, будто обязана мне всем? Я всего лишь делаю свою работу. Неужели же я смогу привязать ее к себе чувством благодарности? Нет, это исключено. Никаких романов с пациентками. А других женщин в моей жизни нет. Разве что коллеги по работе. Но быть рядом с утра до ночи, вместе находиться в операционной и видеть, как ее руки… Какая любовь это выдержит? Нет, мой выбор оптимален. У нас с Лолой прекрасная семья. Она – замечательная женщина. Не все же такие счастливцы, как твой Сабуров. Ему выпало счастье быть любимым по-настоящему и так же страстно любить. Он – благородный человек. Заботится о тебе. И я уверен, что у тебя тоже все сложится хорошо. Ты встанешь на ноги, выйдешь замуж, родишь детей и будешь жить долго и счастливо.
– Ну вот! Начали за здравие, а кончили за упокой!
– Да не наоборот ли?
– Вы сначала правду говорили, а теперь врете.
– Да зачем тебе правда? Думай, что жизнь прекрасна, и радуйся ей! В девятнадцать-то лет!
– Ничего в ней нет прекрасного, – нахмурилась Жанна. – Потому что все хорошие люди обязательно несчастны. Как вы.
– Ну, ты зря записала меня в несчастные. У меня есть любимая работа. Я счастлив, когда мои пациенты выздоравливают…
– У меня на ногах пальцы шевелятся.
– Что?! Давно?!
– Уже несколько дней. Сначала только большой, а теперь…
– Почему же ты молчала?!..
…И дело быстро пошло на поправку. Он радовался как ребенок и казался таким счастливым! Ведь все прочие возвращались к нормальной жизни, а Жанна начинала ее заново. И Олег Николаевич втайне гордился своим творением. Потихоньку она стала вставать, держась за кресло. Пять минут, десять, полчаса… Сначала ноги дрожали и подгибались, и она, обессиленная, падала обратно в кресло и с трудом переводила дыхание. Первые полчаса, проведенные ею на ногах, они с Олегом Николаевичем праздновали, словно второе рождение.