Священная тайна Церкви. Введение в историю и проблематику имяславских споров
Шрифт:
Имя Иисуса Христа, по учению Иустина Философа, является источником благодатных дарований. Те люди, которые «ежедневно делаются учениками во имя Христа», получают дары по достоинству, «просвещаясь чрез имя этого Христа»: «один получает дух разума, другой света, третий силы, иной врачевания, иной предведения, иной учения, а иной страха Божия» [220] .
Имя Иисуса, согласно Иустину, стоит в центре всей литургической жизни христианской Церкви. Именем Иисуса христиане получают очищение от грехов в таинстве крещения; во имя Иисуса они совершают таинство Евхаристии и другие молитвы; от имени Иисуса они называются христианами:
220
Там же 39 (С. 194). Ср.: 1Кор. 12:7–9.
<…> Мы, которые чрез имя Иисуса, как один человек, уверовали в Творца всего Бога, именем первородного Сына Его совлечены от нечистых одежд, т. е. грехов, и, будучи искушены словом призывания Его, составляем истинный первосвященнический род Божий <…> Итак, Бог наперед свидетельствовал, что ему приятны все жертвы, которые во имя Его повелел совершать Иисус Христос, т. е. которые на всяком месте земли приносятся христианами в Евхаристии хлеба и чаши. А жертвы, приносимые вами <…> Он отвергает, говоря: «И не буду принимать ваших жертв из рук ваших, потому что от востока солнечного до запада имя Мое прославлено между
221
Мал. 1:10–12.
222
Иустин. Диалог с Трифоном-иудеем 116–117 (С. 319–320).
Если в «Диалоге с Трифоном», адресованном иудеям, Иустин не говорит подробно о крещении, то в «Первой Апологии», адресованной эллинам-язычникам, этой теме уделено большое внимание. Для нас глава «Апологии», посвященная крещению, интересна тем, что в ней Иустин развивает учение об имени Божием. Согласно Иустину, приходящие к крещению «омываются водою во имя Бога Отца и Владыки всего, и Спасителя нашего Иисуса Христа, и Духа Святаго» [223] . Произнесение имени Бога Отца, однако, не означает того, что «имя неизреченного Бога» известно христианам; сущность этого имени остается неизвестной, произносятся лишь те имена, которые открыты в Священном Писании:
223
Иустин. 1-я Апология 61 (Цит. по: Сочинения святого Иустина философа и мученика. С. 92).
<…> Чтобы нам не оставаться чадами необходимости и неведения, но чадами свободы и знания, получить нам отпущение прежних грехов, – в воде именуется на хотящем возродиться и раскаявшемся во грехах имя Отца всего и Владыки Бога. Это одно имя произносит тот, кто ведет приемлющего омовение к купели, потому что никто не может сказать имя неизреченного Бога; если же кто и осмелился бы высказать, что оно есть, тот показал бы ужасное безумие. А омовение это называется просвещением, потому что просвещаются умом те, которые познают это. И при имени Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, и при имени Духа Святаго, Который чрез пророков предвозвестил все относящееся к Иисусу, омывается просвещаемый [224] .
224
Там же 61 (С. 93).
Сочинения Иустина Философа являются первым после Нового Завета весомым вкладом в развитие христианского учения об имени Божием и, в особенности, учения об имени «Иисус». Как мы видели, Иустин воспринимает это имя не просто как одно из человеческих имен, но как имя Божие: это, по его мнению, то самое имя, с которым Бог открыл Себя Моисею. Имя «Иисус» обладает чудодейственной силой. Даже применительно к героям Ветхого Завета оно имеет таинственный преобразовательный смысл, символически указывая на Христа: ветхозаветные носители этого имени, такие как Иисус Навин, действовали не своей силой, но силой имени Иисуса Христа. Для новозаветной Церкви имя «Иисус» имеет центральное значение: вокруг него сосредоточена вся литургическая и молитвенная жизнь. Наконец, для каждого отдельного христианина имя «Иисус» является источником многообразных дарований.
Ориген и Евсевий Кесарийский
В сочинениях Оригена (ок. 185-ок. 254) богословие имени получает дальнейшее развитие. Некоторые темы, обсуждаемые Оригеном и связанные с богословием имени, рассматривались уже мужами апостольскими. К числу таких тем относится, в частности, тема имени «Иисус» применительно к Иисусу Навину. В «Беседах на Книгу Иисуса Навина» (сохранившихся только в латинском переводе) Ориген подчеркивает, что имя «Иисус», являющееся именем «выше всякого имени», не было дано никому из ветхозаветных праведников: ни Авелю, ни Ною, ни Аврааму, ни Исааку, ни Иакову, ни Моисею. Первым, кто получил это имя, был Осия, сын Навин [225] . Значимость Книги Иисуса Навина, по мнению Оригена, заключается в том, что она «не столько показывает сына Навина, сколько изображает таинства Господа нашего Иисуса Христа» [226] . Весь цикл бесед посвящен развитию типологического сопоставления между Иисусом Навином и Иисусом Христом: при этом используется, как и у Иустина, аллегорический метод истолкования библейского текста.
225
Ориген. Беседы на Книгу Иисуса Навина 1, 1 (PG 12, 825 А-827 А).
226
Тамже1,3(РG12,828А).
В «Беседах на Песнь Песней» (полностью сохранившихся также только в латинском переводе) Ориген аллегорически толкует слова «имя твое, как разлитое миро» [227] применительно к имени Иисуса Христа. Подобно миру, разлитому и распространяющему благоухание, имя Христа разлито во всей вселенной: «По всей земле Христос именуем, во всем мире проповедуем Господь» [228] . В этих словах слышен отголосок учения мужей апостольских, в частности, Иустина Философа, об универсальном признании имени Иисуса Христа: по мысли Иустина, во всем мире «нет ни одного народа – варваров или эллинов или другим каким-либо именем называемых <…> между которыми не были бы приносимы молитвы и благодарения Отцу и Творцу всего именем распятого Иисуса» [229] .
227
Песн. 1:2.
228
Ориген. Беседы на Песнь Песней 1, 4 (PG 13, 41 D-42 А).
229
Иустин. Диалог с Трифоном-иудеем 117 (С. 320–321).
Однако в сочинениях Оригена мы находим и такие аспекты богословия имени, которые мужами апостольскими не затрагивались. Прежде всего здесь следует сказать о том, что Ориген был одним из первых христианских авторов, рассмотревших тему имени не только в контексте библейского богословия, но и исходя из античных представлений о природе имени. Эта тема находит достаточно полное освещение в трактатах Оригена «Против Цельса», «Увещание к мученичеству» и «О молитве».
В первых двух упомянутых сочинениях тема имени рассматривается в
230
Ориген. Увещание к мученичеству 46 (Цит. по: Отцы и учители Церкви III века. Антология. Т. II. М, 1996. С. 63).
231
Ориген. Против Цельса 1,24 (Цит. по: Ориген. Против Цельса. Книги 1–4. М., 1996. Пер. Л. Писарева. С. 48–49); 5, 12 (Цит. по: Ориген. Против Цельса. Книга 5. Пер. А. Фокина. – Богословский сборник Свято-Тихоновского православного богословского института. Вып. VII. М., 2001).
Опровергая это мнение и указывая на то, что «об именах идет издревле глубокомысленный спор» [232] , Ориген обращается к античным теориям имен. В греческой философии существовало множество теорий происхождения имен [233] . Все их можно свести к двум противоположным, условно называемым субъективистской и естественной [234] . Согласно первой теории, все имена условны, их значение зависит исключительно от произвола людей, договаривающихся о том, что та или иная вещь будет называться тем или иным именем; имена являются следствием «наложения» тех или иных обозначений на предметы; имена – лишь звуковые знаки , обретающие смысл в силу ассоциации и обычая . Согласно второй теории, имена происходят от природы и выражают сущность обозначаемых ими предметов.
232
Ориген. Увещание к мученичеству 46 (С. 63). Возможно, здесь аллюзия на Деян. 18:15.
233
Рассмотрение и систематизация взглядов античных философов на природу имен выходят за рамки нашей работы. Некоторые ученые труды на данную тему упомянуты нами в Библиографии.
234
Мы пользуемся классификацией Лосева в его примечаниях к диалогам Платона. См.: Платон. Собрание сочинений в четырех томах. Т. 1. М., 1990. С. 827.
Подробный анализ обеих теорий содержится, в частности, в платоновском диалоге «Кратил», в котором субъективистский взгляд на имена выражен Гермогеном, а естественная теория развивается Кратилом. Согласно Гермогену, «какое имя кто чему-либо установит, такое и будет правильным <…> Ни одно имя никому не врождено от природы, оно зависит от закона и обычая тех, кто привык что-либо так называть» [235] . Кратил, напротив, настаивает на том, что, «кто знает имена, тот знает и предметы» [236] . По мнению Кратила, некая высшая сверхчеловеческая сила «установила вещам первые имена, так что они непременно должны быть правильными» [237] . Сократ, выступающий (как и в других диалогах Платона) в роли третейского судьи, пытается разобраться в этом вопросе. С одной стороны, он солидаризируется с мнением Кратила, «что имена у вещей от природы и что не всякий мастер имен, а только тот, кто обращает внимание на присущее каждой вещи по природе имя и может воплотить этот образ в буквах и слогах» [238] , высказывается в том смысле, что имена выражают природу вещей [239] и что некоторые имена – не человеческого, а божественного происхождения [240] (такой взгляд был весьма распространен в древности [241] : он достаточно близок и к библейскому представлению об имени как некоем всеобъемлющем символе его носителя). С другой стороны, Сократ утверждает, что, коль скоро многие дурные вещи имеют добрые имена, а добрые вещи называются дурными именами, знания предметов невозможно достичь при помощи исследования имен и их этимологического значения [242] . Дискуссия приводит Сократа к выводу о том, что «не из имен следует изучать и исследовать вещи, но гораздо скорее из них самих», т. е. из самих вещей [243] .
235
Платон. Кратил 384d.
236
Платон. Кратил 435d.
237
Платон. Кратил 438с.
238
Платон. Кратил 390d-e.
239
Платон. Кратил 389а-е; 390е-391е.
240
Платон. Кратил 397b-с.
241
Ориген ссылается также на мнение стоиков о зависимости имен от природы вещей и мнение Эпикура о соответствии имен природе вещей: Против Цельса 1, 24 (Пер. Л. Писарева. С. 49).
242
Платон. Кратил 437a-d.
243
Платон. Кратил 439Ь. Подробнее о платоновской теории имен см. в: BietenhardH. – Theological Dictionary of the New Testament. Ed. by G. Kittel. Transl. by G. W. Bromiley. Vol. III. Michigan, 1968. P. 246–247; Ueberweg F. Grundriss der Geschicht der Philosophic. Berlin, 1926. S. 256ff.; Wilamowitz-MoellendorffU. von. Platon. Berlin, 1920. S. 287–295. Суммарное изложение платоновской теории имен содержится в «Учебнике платоновской философии» Альбина: «Платон исследует, от природы имена или по установлению. По его мнению, правильные имена устанавливаются, но не как попало, а в соответствии с природою вещи, поскольку правильно наименовать – значит дать имя, согласное с природою вещи. Одного какого попало наложения имен для правильности недостаточно, равно как одной природы и простого возгласа; необходимо сочетание того и другого, при котором любое имя налагается в силу его соответствия природе вещи. При случайном наложении у имени, конечно, не будет правильного значения, например, если назвать человека лошадью <…> Дать правильное или неправильное имя нельзя путем случайного наложения, но только благодаря природному соответствию между именем и вещью. Поэтому тот именедатель лучше других, кто в имени выражает природу вещи: имя не случайный придаток вещи, оно – инструмент, согласованный с ее природой. С его помощью мы объясняем друг другу предметы и различаем их. Поэтому имя есть инструмент обучения и различения сущности каждой вещи» (Цит. по: Платон. Диалоги. М, 1986. С. 444–445).