Священная тайна
Шрифт:
Его маленькие пронзительные глаза скользили по бесстрастным лицам. Туристы взирали на гигантское сооружение и старались придумать, что бы спросить. Обычно вопросов не было, и туристы, двадцать минут послонявшись по площади, накупив сувениров и нащелкав неудачных фотографий, собирались вместе, чтобы сесть в автобус и отправиться смотреть очередную достопримечательность. Экскурсовод уже хотел сообщить туристам программу на сегодня, когда краснолицый мужчина лет пятидесяти поднял руку.
— А это что? — спросил он с резким северо-британским акцентом. — Похоже на крест.
— Ну… Я уже говорил,
Солнечный свет слепил глаза. Моргнув, экскурсовод уставился на вершину древней твердыни. Действительно, там появился крошечный крест.
— Ну… я не знаю… что это может быть… — пробормотал он.
Но его никто не слушал. Все смотрели наверх, стараясь лучше разглядеть новую диковинку.
Экскурсовод последовал примеру туристов. Очертаниями силуэт походил на заглавную букву «Т». Было видно, что он слегка шевелится. Возможно, это большая птица или… игра утреннего света.
— Это человек! — крикнули из другой туристической группы.
Экскурсовод оглянулся на крик. Мужчина средних лет пристально уставился на жидкокристаллический экран видеокамеры. Судя по произношению, он был голландцем.
— Смотрите!
Мужчина отстранился, давая возможность другим убедиться в этом.
Экскурсовод посмотрел поверх голов толпящихся возле камеры людей. Камера максимально увеличила изображение. У человека, одетого в зеленую рясу, была борода. Сильный ветер трепал его длинные светлые волосы. Мужчина неподвижно застыл на вершине горы: руки разведены в стороны, голова опущена. Не человек, а живое воплощение креста или… Христа.
9
На холмах, вздымающихся к западу от Руна, во фруктовом саду, посаженном еще во времена позднего средневековья, Катрина Манн вела группу молчаливых волонтеров. Все были одеты одинаково — в полностью закрывающий тело комбинезон из тяжелой белой ткани и широкополую шляпу со спадающей на плечи черной сеткой. В ярком утреннем свете люди напоминали древних, собирающихся совершить жертвоприношение.
Катрина подошла к улью, похожему на бочку для нефтепродуктов. Женщина убрала камни, лежащие по краям накинутого поверх улья холста. Волонтеры молча остановились в стороне. Энтузиазм, с которым они ехали в микроавтобусе по пустынным улицам города, давно угас. Катрина убрала последний камень. Кто-то протянул ей дымарь. При обычных обстоятельствах чем теплее день, тем активнее пчелы, а значит, тем больше дыма нужно, чтобы их успокоить. Катрина уже видела, что дым не понадобится. Этот улей — такой же, как другие. Изнутри не слышалось жужжания, а на красном кирпиче, который служил пчелам «стартовой площадкой», не было видно ни одного насекомого.
Небрежно пустив несколько струек дыма, Катрина подняла холст. Открылись восемь деревянных рамок, симметрично расположенных внутри корпуса. Это был простой вертикальный рамочный улей со съемным верхом. Их можно изготавливать из всякой рухляди. Изначально предполагалось, что поездка во фруктовый сад станет практической демонстрацией основ пчеловодства — того, что они в течение года смогут
Когда дым рассеялся, Катрина вынула рамку из улья и повернулась к волонтерам. На рамке виднелся неправильной формы узор из медовых сот, большинство которых были пусты. Еще совсем недавно в улье кипела жизнь, но, несмотря на несколько десятков только что вылупившихся рабочих пчел, теперь он оказался покинутым.
— Вирус? — спросил из-за сетки мужской голос.
— Нет, — покачала головой Катрина. — Взгляните внимательнее…
Волонтеры столпились вокруг нее.
— Если бы улей поразил аспергиллез, септицелия или вирусный паралич, то пчелы дрожали бы всем тельцем и не могли летать. После их гибели трупики валялись бы повсюду — в улье и вокруг него. Взгляните на землю.
Шесть шляп нагнулись и начали внимательно изучать мягкую траву, буйно разросшуюся в тени яблони.
— Ничего нет… А теперь посмотрите в середину улья.
Шляпы выпрямились и, сталкиваясь полями, склонились над ульем.
— Если бы причиной был вирус, то дно усеивали бы тела мертвых пчел. Они ведут себя так же, как люди. Почувствовав недомогание, пчелы возвращаются домой и сидят тихо, пока болезнь не проходит. Но здесь мы не видим ничего подобного. Пчелы просто исчезли. Это не вирус, а что-то другое.
Женщина высоко подняла рамку и указала пальцем на нижние ряды шестиугольных сот, покрытых крошечными восковыми «крышечками».
— Невылупившиеся личинки, — сказала она. — Пчелы не покидают улей, если не все личинки вылупились.
— Так что же произошло?
Катрина задвинула рамку с пчелиными сотами обратно в безмолвный улей.
— Не знаю. Это происходит повсюду.
Женщина зашагала к обшитой досками винодельне, расположенной на краю фруктового сада.
— То же самое наблюдают сейчас в Северной Америке, Европе, даже на Тайване. Пока никто не смог ответить на вопрос: «Что является причиной этого феномена?» Единственное, что остается бесспорным, — проблема усугубляется.
Дойдя до микроавтобуса, Катрина стянула резиновые перчатки и выбросила их в пустой пластиковый контейнер. Группа последовала ее примеру.
— В Америке это явление называют синдромом исчезновения колоний. Некоторые люди считают, что это начало конца света. Эйнштейн когда-то говорил, что если пчелы исчезнут с лица земли, то люди переживут их всего на четыре года. Без пчел нет опыления. Без опыления — урожая. Без урожая — еды. А без еды нет человека.
Расстегнув змейку, Катрина сняла с головы шляпу с защитной сеткой. Кожа ее овального лица была бледной. Больше всего поражали очень темные глаза. Лицо, казалось, не имело возраста и отличалось определенным аристократическим шармом. Катрина являлась предметом юношеских фантазий волонтеров, несмотря на то что зачастую была старше их матерей.
Женщина отцепила от шляпы запутавшуюся прядь волос цвета черного шоколада.
— Так как же решить эту проблему? — спросил высокий светловолосый парень, приехавший со Среднего Запада.