Священная загадка [=Святая Кровь и Святой Грааль]
Шрифт:
Итак, в 1972 году появляется «Потерянное сокровище Иерусалима?», первый из трех наших фильмов, посвященных Соньеру и тайне Ренн-ле-Шато. В нем нет ничего, что можно было бы оспаривать, ни спекуляций ни на каких «взрывоопасных» секретах, нет никакого шантажа на высшем уровне, а имя Эмиля Оффе даже не упоминается. Фильм в очень простой и доступной форме рассказывает обыкновенную историю.
Сразу же нас захлестнул поток писем. Авторы одних пускаются в забавные рассуждения, другие полны восхвалений, третьи — сплошной бред. Правда, одно из этих писем, автор которого — английский священник на пенсии — просил нас его не публиковать, привлекло наше внимание авторитетной и категоричной манерой суждения без всякой заботы о достоверности. Сокровище,
Абсурд! — такова была наша первая реакция после прочтения письма. Какое «формальное доказательство» может увидеть здесь даже убежденный атеист? Все, что мы старались представить себе в качестве «доказательства» или даже «формального доказательства», оказывалось из области невероятного или чистой фантастикой и, следовательно, должно было быть отброшено. Тем не менее, нелепость этого утверждения треоовала пояснений; на конверте был указан адрес, и мы отправились по этому адресу.
Представший перед нами собеседник показался нам нерешительным и как бы смущенным из-за того, что написал нам. Он отказался как-либо прокомментировать свой намек на «формальное доказательство», и мы с большим трудом получили от него скудное дополнение к имеющейся у нас информации: это доказательство или, по крайней мере, его существование выдал ему другой священник, Кэнон Альфред Лесли Лиллей.
Умерший в 1940 году Лиллей был признанным писателем, поддерживающим всю свою жизнь тесные контакты с Модернистским Католическим Движением, которое располагалось сначала в Сен-Сюльпис; в молодости он работал в Париже, где у него завязались отношения с Эмилем Оффе. Таким образом, круг замкнулся; если существует хоть одна ниточка, протянутая между Лиллеем и Оффе, то не стоит сразу отвергать утверждение священника.
Уверенность в том, что имеется какая-то великая тайна, снова пришла к нам, когда мы начали изучать жизнь художника Никола Пуссена, имя которого часто встречается в связи с Соньером. В 1656 году Пуссена, который в то время живет в Риме, навещает аббат Луи Фуке, брат знаменитого суперинтенданта финансов Людовика XIV. За визитом следует письмо, в котором аббат повествует своему брату о встрече с художником. Процитируем часть этого письма:
«Вместе с господином Пуссеном мы задумали кое-что, что, благодаря господину Пуссену, окажется для Вас выгодным, если только Вы этим не пренебрежете; короли с большим трудом смогли бы вытянуть это у него, и после него впоследствии, быть может, никто в мире этого не возвратит; к тому же это не потребует больших расходов, а может обернуться выгодой, и это сейчас разыскивается многими, и кто бы они ни были, но равного или лучшего достояния сейчас на земле нет ни у кого» [8] .
8
Письмо сохранилось в архивах семьи Коссе-Бриссак, очень тесно связанной с массонством с XVIII века.
Ни один историк, ни один биограф Пуссена или Фуке ни разу не дали удовлетворительного объяснения этому письму, в котором явно подразумевается нечто исключительно важное. Отметим однако, что спустя некоторое время Никола Фуке был арестован и приговорен к пожизненному заключению. Его имя с тех пор окутано непроницаемой тайной; некоторые упорно считают его Человеком в Железной Маске. Но известно, что после прочтения его переписки, Людовик XIV повелел достать ему картину Пуссена «Пастухи Аркадии», которую потом он укроет в своих личных апартаментах в Версале…
Какими бы высокими ни были ее художественные достоинства, эта картина представляется совершенно бесцветной. На переднем плане трое пастухов и пастушка, окружив старинную могилу, созерцают надпись, выбитую на надгробном камне:
«ET IN ARCADIA EGO» [9]
на заднем плане изображен один из тех горных пейзажей, которые так любят художники — совершенно мифический и полностью выдуманный автором, если верить Энтони Бланту и другим исследователям творчества Пуссена. И тем не менее… В 1970 году была найдена могила, идентичная той, что изображена на картине — форма, размеры, расположение, растительность вокруг, даже кусок скалы, на который опирается ногой один из пастухов, совершенно совпадали. Эта могила находится на опушке леса близ деревни Арк, по меньшей мере, в десяти километрах от Ренн-ле-Шато и в каких-нибудь пяти километрах от замка Бланшфор. Пейзаж там точно такой же, как и на картине Пуссена; с вершины одного из холмов можно вдалеке разглядеть Ренн-ле-Шато.
9
Отсутствует глагол-связка «быть»; правильно: «ET IN ARCADIA EGO SUM». (примечание переводчика)
Ничто не указывает на возраст этой могилы. Даже если допустить, что надгробие поставлено недавно, то как так случилось, что архитектор сделал его до такой степени похожим на надгробие с картины Пуссена? Значит, вполне возможно, что оно существовало и во времена художника, и что он точно воспроизвел его на своей картине. Впрочем о нем уже упоминалось в «памятке» 1709 года [10] , а местные крестьяне говорили, что всегда знали о нем, как их родители и прародители.
10
Delaude, «Le cercle d'Ulisse», с.3. Согласно автору, о могиле говорится в неких «мемуарах» аббатства Дельмаса, датирующихся XVIII в., которые, без сомнений, те же самые, что и от 1709 г. Эта рукопись была отдана в Кельтскую Академию, откуда она вскоре исчезла и вновь появилась в начале века и была частично опубликована. Никаких упоминаний о могиле в этих отрывках нет, но, может быть, намек на нее содержится в неопубликованной части, рукописи Дельмаса, которая находится сейчас в Лиму и принадлежит частной коллекции. Во время наших поисков мы не имели к ней доступа.
Архивы деревни Арк уведомляют нас о том, что этот клочок земли, где находится могила, принадлежал американцу из Бостона Луи Лоуренсу вплоть до его смерти в 1950 году. Когда в 1920 году американец вскрыл могилу, она оказалась пустой; впоследствии он похоронил там свою жену и тещу.
Во время съемок фильма о Ренн-ле-Шато мы целое утро провели фотографируя надгробие, потом пошли завтракать. Когда спустя три часа мы вернулись, могила была диким образом разворочена: кто-то, вероятно, пытался ее вскрыть.
Если на могильном камне и была раньше какая-либо надпись, то ее уже давно не существовало. Что касается надписи, фигурирующей на картине Пуссена, то она более, чем условна в воспоминании о присутствии смерти в этой тихой Аркадии, пасторальном раю классических мифов. Однако, задерживает внимание одна деталь: отсутствие глагола, только и всего. Почему? Из философских соображений, чтобы стереть всякое понятие о времени, всякое указание на прошлое, настоящее или будущее и, таким образом, внушить понятие о вечности, или же напротив, из чисто практических соображений?
Не напрасно все же найденные Соньером документы изобилуют анаграммами. Эта коротенькая фраза без глагола тоже могла быть — а почему бы и нет? — анаграммой, сокращенной до точного числа необходимых букв.
Таково было мнение одного из наших телезрителей, который после первого фильма сообщил нам результат своих остроумных латинских упражнений:
I! TEGO ARCANA DEI [11]
Что касается лично нас, то мы были далеки от того, чтобы размышлять, насколько все это было правдой. В тот момент «находка» нас позабавила, не более того, и мы даже не подумали принять ее всерьез…
11
ИДИ! Я СКРЫВАЮ ТАЙНЫ БОГА. (примечание переводчика)