Священные до чертиков узы брака

Чейз Эмма

В общем, мы вернулись в город, и Мэтью сообщил родителям, что теперь он женатый человек. Никогда еще в своей жизни я не видел Эстель Фишер такой взбудораженной. Она начала рыдать, сокрушаясь о том, что пропустила свадьбу своего единственного ребенка.

Даже мне было не по себе, так что я могу только представить, как паршиво было Мэтью. Заставить рыдать свою мать? Такая вина, словно шестой круг ада.

Фрэнк, будучи немногословным человеком, просто посмотрел на своего сына и сказал:

— Уладь это.

Но

его глаза говорили о большем. Они говорили: Тебе может быть тридцать лет, но я выпорю твою задницу, если ты не уладишь это как можно скорее, черт бы тебя побрал.

И вот мы здесь.

На свадьбе Мэтью и Долорес, самой пышной в Нью-Йорке, по милости Фрэнка и Эстель. Никаких денег не жалели. Все на уровне высшего общества Нью-Йорка. Все должно быть утонченно. Стильно. Именно так.

За исключением, конечно, платья Долорес. Когда-нибудь видели клип Мадонны на песню Like a Virgin?

Отлично, тогда вы знаете, как выглядела Долорес.

***

Время для коктейлей — несомненно, это самая лучшая часть свадьбы. Лучше нее может быть только та фигня с подвязкой. Я всегда отлично ловил эти подвязки, и нет лучше способа узнать девушку, чем запустить свои руки как можно выше под ее платье.

Но так было раньше. Моя сейчас намного лучше.

Потому что теперь у меня самая сексуальная девушка из всех сидящих в этом зале, и я могу засунуть свои руки ей под платье тогда, когда этого захочу.

Теперь, когда я вижу платье Кейт, я понимаю, почему подвязки здесь не нужны. Оно серебристое и короткое. Прям, микро-мини. И без лямок. Каждый раз, когда я на нее смотрю, я не могу удержаться, чтобы не думать о том, как легко от него можно избавиться. А ее туфли? Вы же помните мое пристрастие к туфлям, да? Они на очень высоких каблуках, с ремешками, с открытыми пальчиками и…

Амелия Уоррен, мать Долорес, встает из-за стола. Она худая, со светло-рыжеватыми волосами до плеч. И дочь ее пошла в нее — мама такая же ненормальная. И когда я говорю ненормальная, я имею в виду это во всех возможных смыслах.

На день рождения Кейт, Амелия прислала ей ожерелье из натуральных кристаллов, собранных во французских пещерах Перигорда, потому что она считала, что это защитит легкие Кейт от загрязненного городского воздуха.

Обидно, какими строгими в этой стране стали правила отправки людей на принудительное лечение.

О, и Амелия не любит меня. Вообще. Не знаю почему. Мы встречались то с ней всего раз до сегодняшнего благословенного события, и не перебросились то больше пятью словами. Мне интересно, не связан ли как-то ее испепеляющий взгляд, что она бросает в мою сторону с ее племянником.

— О, смотрите, здесь Билли! Он приехал.

Про

дерьмо вспомнишь, оно и всплывет.Я глянул в сторону входа, где, конечно же, маячил этот придурок.

Да, я все еще ненавижу его. Он как генитальный герпес — хрен избавишься от него.

Последние восемь месяцев он жил в Лос-Анджелесе, и к моему глубочайшему разочарованию продолжал общаться с Кейт. Она говорит, что они просто — давайте скажем вместе — «друзья» —но я на это не куплюсь. Я имею в виду, для Кейт, конечно, они просто друзья. В это я верю. Но вот для этого парня? Черта с два.

Звание «друга» — это один из старинных трюков подцепить девицу. Точно также как и «Наверное, я гей».Он просто выжидает подходящего момента, ждет, когда я оступлюсь, и тут же запустит ей в рот свой язык.

Хрен то там. Не дождется.

Он направляется к нашему столику, а Кейт идет к нему. Они обнимаются, а я от злости скреплю зубами.

— Привет, Кэйти.

— Привет, Билли.

Прошу прощения за то, что мне приходится сглатывать подступившую к горлу тошноту.

— Ди-Ди будет так рада видеть тебя. Я думала, у тебя концерт?

У него на лице самодовольная улыбочка. Хитрая. Как у продавца автомобилей.

— Мой агент все уладил.

Потом он осматривает Кейт с ног до головы.

А мне тут же захотелось укрыть ее скатертью, а ему кофейной ложкой выковырять глаза.

— Ты выглядишь прекрасно.

Она с улыбкой склоняет голову чуть на бок.

— Ммм, ты такой милый. Ты тоже великолепно выглядишь.

Она что, действительно, купилась на эту чушь? Да вы, наверно, шутите?

Я прочищаю свое горло и встаю позади нее.

— Уоррен.

— Эванс.

Мы схлестываемся взглядом — смотрю на него, как лев на гиену, — а Кейт, как свежая добыча, которую мы оба собираемся съесть.

И вот тут подходит моя мама.

— Кейт, пожалуйста, не могла бы ты мне помочь найти свою маму? Фотограф хочет сделать еще несколько семейных снимков снаружи, пока солнце не село.

В темных глазах Кейт появилось беспокойство. Она нервно водит по нам своим взглядом.

— Ах… конечно, Анна. Никаких проблем.

— Спасибо, дорогая.

Кейт демонстративно смотрит на нас обоих.

— Я сейчас вернусь.

И когда она поворачивается, чтобы уйти, останавливается у моего плеча и шепчет мне:

— Будь хорошим, Дрю.

Я улыбаюсь.

— Это не то, чего ты хотела сегодня утром.

Ее улыбка натянута, а в глаза предостережение.

— Это то, чего я хочу сейчас.

Заправляю за ушко прядку ее волос.

— Я всегда хороший, малыш.

Она уходит, оставляя меня наедине с заклятым врагом. Это будет интересно.