Священный крест тамплиеров
Шрифт:
Со Светкой столкнулись в туалете.
– Эвка, может, тебе кофейку? – искательно спросила Светка.
– Да отстань ты! – буркнула Эва.
До нее вдруг дошло, что если бы не психованная девица на заправке, ее полусгоревший труп валялся бы сейчас в холодильнике морга. Выходит, нужно той девке в ножки поклониться?
Эва наклонилась к раковине и стала плескать в лицо холодную воду. Светка стояла рядом с бумажным полотенцем.
– Ну у тебя и морда, – сказала она, – похоже, что мужик побил.
– Да
Впрочем, Светка сказала не со зла. Она мигом смоталась за косметикой и предложила свои услуги. Тем более что встреченный ею в коридоре начальник сказал, что дозвонился кое-куда, сообщил о новом повороте событий и Эву вызывают к трем часам по такому-то адресу, повестку с курьером пришлют прямо в офис.
Нечего было и думать идти в серьезную организацию с такой физиономией, так что Эва отдалась в умелые Светкины руки.
– Много тона не клади, – говорила она, – и губы не так ярко, не на тусовку иду…
– Да не говори под руку, все будет в лучшем виде!
Открылась дверь, и появилась Леонида Павловна.
– И как не стыдно! – накинулась она на них. – У людей несчастье, а они тут красоту наводят!
Светка открыла было рот, чтобы ответить достойно, но Эва ткнула ее кулаком в бок. Леонида поджала тонкие губы, потопталась немного рядом и ушла.
Эва подошла к мрачному зданию из серого камня, открыла тяжелую дверь, вошла в вестибюль. Вестибюль был просторный и внушительный. Эва почувствовала себя маленькой и ничтожной, как муравей, случайно заползший в Пантеон или в Большой зал филармонии. Ко всему прочему, она вспомнила о кое-как замазанных синяках и ссадинах на лице и подумала, как это выглядит со стороны. Хотя Светка старалась, надо отдать ей должное.
Рядом со входом в стеклянной будке сидел охранник. К его будке была прикреплена табличка с грозной надписью:
«Предъявляйте пропуск в открытом виде».
– Пропуск! – продублировал эту табличку охранник. При этом он взглянул на Эву строго и неодобрительно.
«Все ясно! – подумала она. – Наверняка макияж стерся и синяки проступили!»
На улице было ужасно жарко, Эва буквально сварилась в маршрутке.
– У меня нет пропуска! – проговорила Эва дрожащим, неуверенным голосом. – У меня только вот эта повестка! – И она протянула повестку охраннику.
Тот просмотрел какой-то список, сделал в нем пометку и вернул повестку Эве:
– Третий этаж, комната триста восемнадцать.
При этом на лице охранника было неприязненное выражение, мол, моя бы воля, я бы тебя и близко не подпустил.
Эва поднялась на третий этаж, пошла по коридору. Навстречу ей попалась какая-то девица, скользнула по Эве равнодушным взглядом – и вдруг в ее глазах равнодушие сменилось удивлением и презрением.
Все
Эва замедлила шаги и тут увидела справа дверь с женским силуэтом. Она подумала, что нужно поправить макияж, прежде чем идти к следователю. Ведь первое впечатление – самое главное, а какое впечатление она произведет на него со своей побитой физиономией?
Она толкнула дверь, вошла в туалет. Внутри никого не было, и Эва устремилась к зеркалу.
Да, случилось именно то, чего она боялась! Синяк проступил сквозь слой тональника и расцвел всеми цветами радуги! Немудрено, что охранник так на нее пялился!
Она достала косметичку и принялась замазывать следы того ужасного инцидента на заправке.
И тут за дверью послышались приближающиеся шаги и женские голоса.
Эва испуганно метнулась к свободной кабинке и спряталась в ней.
Она сама не знала, чего так испугалась – может быть, просто не хотела, чтобы ее застали за тем, как она замазывает синяки. Не хотела еще раз увидеть в глазах незнакомых женщин презрение. Но теперь ей оставалось только сидеть тихо, как мышь.
Судя по голосам, в туалет вошли две женщины.
– Моего-то сегодня просто не узна-ать! – говорила одна из них, сильно растягивая слова. – Прямо как будто пра-аздник у него!
– А что так? – отозвалась другая с ленивым интересом, больше чтобы поддержать разговор.
– А у него сегодня допрос главной подозрева-аемой! – тянула первая. – Представля-аешь, оставила в автобусе чемода-ан с бомбой, а сама вышла на автозаправке и была такова!
Эва похолодела.
Оставила в автобусе чемодан… вышла на автозаправке…
Речь явно шла о ней.
– Ну надо же! – лениво отреагировала вторая женщина. Чувствовалось, что ее разговор не слишком интересует.
– Но кусок чемодана сохранился, – продолжала болтушка. – Я видела. Хороший был чемодан. Светло-коричневый, из дорогой кожи…
Коричневый… кожаный… это точно ее чемодан! Хотя у нее не совсем коричневый… Нет, это точно ее чемодан. Так, значит, в нем была бомба? Ужас какой!
Эве захотелось провалиться сквозь землю, сбежать…
Нет, убегать нельзя – тогда ее точно сочтут виновной!
Тут дверь туалета снова хлопнула, и раздался новый голос – строгий, постарше.
– Рыжикова, опять болтаешь? Забыла, где ты работаешь? Забыла, что нельзя обсуждать детали следствия с посторонними?
– Но Татьяна Семеновна, я ничего такого… – забормотала болтушка. – Я ничего не обсуждала… и я не с посторонними… я только с Ириной, а она своя…
– А ты уверена, что здесь больше никого нет?
– Конечно, никого! Вы же видите!
По кафельному полу простучали быстрые, решительные шаги, хлопнула дверь одной кабинки, другой…