Святцы для детей. Избранные жития святых
Шрифт:
Придя в город, Павел сразу направился к дому этого человека. Апостол подошёл к нему и громко сказал: «Тебе говорю во имя Господа Иисуса Христа: стань на ноги твои прямо». И человек встал. Первый раз в своей жизни. Теперь он мог ходить.
Весть об этом чуде быстро разлетелась по городу. Но жители не поняли, что это Христос сотворил чудо по молитве апостола Павла. Они решили, что языческие боги в человеческом обличии спустились на землю. И даже хотели принести жертву перед апостолами Павлом и Варнавой и поклониться им.
Но были в этом городе и благоразумные люди – например, юноша Тимофей, его мама Евника и бабушка Лоида. В их сердцах, как и в сердце бывшего
Остальные жители скоро перестали восхищаться делами апостолов и даже бросали в них камни за то, что они обличали грехи, призывали жить иначе – как учил Христос. А Тимофей захотел стать христианином. Мать благословила его, и он ушёл из города вместе с Павлом.
Началась у Тимофея новая жизнь. Не стало у него уютного и тёплого дома. Он постоянно странствовал, чтобы встретить как можно больше людей и зажечь в их сердцах огонёк веры. Как и все апостолы, он не приобретал для себя никакого имущества, а был, можно сказать, нищим.
Тимофей старался во всём брать пример со своего великого учителя – Павла. Он никогда не жаловался, не обижался. Если его прогоняли, терпел. Если укоряли – благословлял. Если ругали – радовался духом. Старался быть великодушным и, как великое сокровище, копил в своей душе веру и любовь.
Учителя он не покидал даже в трудных и опасных путешествиях, в гонениях и страданиях. Они так подружились, что Павел стал называть своего юного ученика возлюбленным сыном.
Когда пришло время, Тимофея рукоположили в епископы. Пятнадцать лет он управлял Ефесской церковью. Но как-то раз язычники устроили в Ефесе шумный праздник. Они нарядились в каких-то чудовищ, пели некрасивые песни, уродливо плясали и нападали на жителей города. Не мог Тимофей молча смотреть на эти беззакония. Он ясно помнил, как не испугался Павел, даже когда жители Листра стали кидать в него камни.
Епископ Тимофей вышел на улицу и попытался остановить эти некрасивые гуляния. Он говорил людям о Христе: «Опомнитесь! Бог невидим, но видит всё. И Ему противны такие поступки!»
Язычники сначала посмеивались и пожимали плечами: «Кто он такой, что портит нам праздник? Вот умник!» Но чем больше Тимофей говорил о Боге, тем сердитее становились собравшиеся: «Никто не смеет нам запрещать! Мы свободные люди! Пьём, едим, пляшем – сколько хотим!»
Толпа в ярости кинулась на апостола. Тимофей понимал, что настал его последний час. Но он не бросился бежать. Он молился – за бедных, неразумных людей, послушных злым бесам.
Его били, таскали по земле, попирали ногами и так замучили до смерти. Как и многие другие апостолы, Тимофей пострадал за имя Христово. Он не остановил языческого праздника, но одержал духовную победу – во многих сердцах в тот день, после этой жуткой расправы, появилась вера. А сам апостол Тимофей теперь вечно радуется и молится за нас в Царстве Божием.
Блаженная Ксения Петербургская
6 февраля, 6 июня
Чуть больше двухсот лет назад по улицам Санкт-Петербурга бродила одна женщина – Ксения. Одета она всегда была не по погоде: и зимой, и летом ходила в длинном мужском камзоле зелёного цвета и тёмно-красной длинной юбке. Из-под платка выбивались вьющиеся пряди. Лицо у неё было доброе-доброе и потому очень красивое.
Весь Петербург знал эту женщину. Раньше, когда она была молодой, у неё был муж. Хороший такой. Полковник Андрей Фёдорович, певчий придворного хора. Недолго прожили они вместе, не успели ещё и детишек нажить, как он умер. Умер внезапно.
Многие знакомые судачили: «Какая странная смерть! Без подготовки ведь умер, как грешник!»
А молоденькая Ксения закрылась дома и всё плакала перед иконами. Плакала за себя, молодую вдову, плакала за мужа своего. Как помочь ему теперь? А вдруг душа его не попадёт к Богу? Вдруг и правда – не успел покаяться он в чём-то?
– Жалко Ксюшеньку.
– Ничего! Она молодая ещё. Двадцать шесть годков всего. Найдёт ещё себе мужа. Может, и по-лучше даже!
А Ксения уже не слышала пересудов. В душе её появилась решимость – она вдруг поняла, что должна делать. Ксения раздала всё нажитое бедным, дом отдала хорошей знакомой и взяла на себя подвиг. Самый тяжёлый – юродства Христа ради.
Она надела одежду супруга и стала жить на улице. Иногда кто-нибудь из старых знакомых окликал её:
– Ксения Григорьевна! Что же вы? Ведь замёрзнете!
– Вы ошиблись. Меня зовут Андрей Фёдорович. А Ксеньюшка моя умерла.
Прохожие стали смущённо отворачиваться от неё, мальчишки смеялись и бросались камнями. А Ксения оставалась такой же тихой и кроткой.
Однажды городовой решил проследить за ней. Чем она занимается? Где ночует? Весь день Ксения бродила среди домиков бедняков, живших возле церкви святого апостола Матфея. А когда стало смеркаться, быстро пошла на окраину города. Остановилась в каком-то пустынном месте, встала на колени.
Городовой стал прислушиваться – за кого она молится – за мужа всё что ли?
И за мужа, и за себя, и за этого самого городового даже… Много-много ещё имён услышал городовой в ту ночь: за весь город ведь молится. А может, и за весь мир. В другое время помогала Ксения строить часовню на Смоленском кладбище. Ночами носила она кирпичики на второй этаж часовенки, чтобы строителям на следующий день проще было работу свою выполнять.
Так шли годы. Ксения оставалась всё той же. Только одежда сносилась. Люди предлагали ей новую, а она взяла только зелёную юбку да красную кофту – таких цветов был мундир у мужа. Петербуржцы привыкли к ней, стали защищать от насмешников, подавать деньги. Но она брала только «царя на коне» – копейку с изображением Георгия Победоносца – и тут же отдавала её бедным. И стали люди замечать: возьмёт Ксения на руки больного ребёнка – он и выздоровеет, зайдёт в дом – воцарятся там мир и согласие.
А когда Ксения умерла, чудеса не прекратились. Не прекращаются они и сейчас. Приходите на Смоленское кладбище в Петербурге к часовенке блаженной Ксении – и сами убедитесь.
Преподобный Ефрем Сирин
10 февраля
На каменном полу маленькой холодной комнаты сидел юноша. От того, что здесь было всего одно, очень маленькое, окошко – да ещё и под самым потолком, – даже когда на улице ярко светило солнце, в комнате было темно, как пасмурным, дождливым вечером.