Святилище
Шрифт:
— Какой муж согласился бы расстаться с такой женой хоть на мгновение!
Она вздернула подбородок.
— Вы, конечно, не поступили бы так со своей женой?
Дерзкий вопрос слетел с губ прежде, чем она успела сдержать себя.
— Увы, я не женат, — с медленной улыбкой произнес он. — Я лишь хотел сказать, что, обладай я таким бесценным сокровищем, я лучше заботился бы о нем.
Их глаза встретились — зеленые и голубые. Чтобы скрыть нахлынувшие на нее чувства, Леони рассмеялась, привлекая к себе пристальные взгляды временных обитателей Сен-Жимер.
Констант приложил палец к губам.
— Тсс, — прошептал он. — Наше легкомыслие, как видно, неуместно здесь.
Он еще понизил голос, так что ей пришлось шагнуть к нему, чтобы расслышать. Они стояли теперь так близко, что едва не касались друг друга. Леони ощущала тепло его тела так, будто стояла правым боком к огню. Ей вспомнились слова Изольды о любви, сказанные на мысу над озером, и она в первый раз начала догадываться, что скрывается за этим словом.
— Сказать вам секрет? — спросил он.
— Конечно!
— По-моему, я знаю, что привело вас сюда, мадемуазель Верньер.
Леони подняла бровь.
— Вот как?
— Вы — юная дама, ищущая приключений в одиночестве. Вы вошли в церковь одна и промокли насквозь, что доказывает, что с вами нет слуг, чтобы снабдить вас зонтом. И глаза ваши, сверкавшие как изумруды, доказывали, что вас восхищает буйство стихии.
Испанское семейство, расположившееся рядом, разразилось громкой перебранкой. Шум отвлек внимание Константа. Леони чувствовала себя совершенно новым человеком, но все же она сознавала опасность. В столь волнующих обстоятельствах она могла наговорить лишнего, о чем позже пожалела бы.
Она повторила про себя комплимент.
«Глаза ваши, сверкавшие как изумруды…»
— В этом квартале много испанцев-ткачей, — пояснил Констант, словно ощутив ее смущение. — До реставрации крепости, начатой в 1847 году, старый город был центром местной промышленности.
— Вы хорошо осведомлены, мсье Констант, — заметила она, стараясь держать себя в руках. — Вы участвуете в реставрации? Вы архитектор?
Ей почудилось, что в голубых глазах вспыхнуло удовольствие.
— Вы мне льстите, мадемуазель Верньер, но нет. Я не столь видная персона. Всего лишь любитель.
— Понятно.
Леони обнаружила, что в голову не приходит ни единой остроумной реплики. Ей хотелось продлить беседу, и она жадно искала темы, которые могли бы его заинтересовать. К счастью, Виктор Констант поддерживал разговор и без ее помощи.
— Церковь Сен-Жимер стояла почти на этом же месте с конца одиннадцатого века. Здание, в котором мы находимся, было освящено в 1859 году, после того, как стало ясно, что старая церковь весьма обветшала и проще построить новую, чем восстанавливать старую.
— Понятно, — повторила она и поморщилась.
«Какой скучной и глупой я кажусь ему!»
— Строительство было начато по проекту мсье Виолле-ле-Дюка, — продолжал Констант, — но вскоре работы были переданы под надзор местного архитектора мсье Калса, который и довел их до конца.
Взяв ее за плечи, он развернул Леони лицом к нефу. Леони едва не задохнулась, когда горячая волна прошла по всему ее телу.
— Алтарь, кафедра, приделы и перегородки — работа Виолле-ле-Дюка, — говорил он. — Типичный стиль, смешение Севера и Юга. Они перенесли сюда много предметов из прежней церкви. И это здание, хотя слишком модернистское на мой вкус, достаточно оригинально. Вы не согласны, мадемуазель Верньер?
Леони почувствовала, как его рука соскользнула с ее плеча, мимолетно погладив при этом по талии. Она не сумела выговорить ни слова, только кивнула в ответ.
Женщина, сидевшая на полу в боковом проходе, в золотой тени ящичка ковчега, завела колыбельную, чтобы успокоить зашевелившегося у нее на руках младенца.
Леони, обрадованная возможностью отвлечься, обернулась к ней.
Aquela Trivala Ah qu'un polit quartier Es plen de gitanos. [28]28
Слова плыли через церковь к нефу, где стояли Леони и Виктор.
— В простоте есть свое обаяние, — заметил он.
— Это окситанский язык, — пояснила Леони, которой хотелось произвести на него впечатление. — Служанки у нас дома говорят на нем, когда думают, что никто не слышит.
Она заметила, что его взгляд стал пристальнее.
— Дома? — повторил он. — Простите, но по вашей речи и манерам я решил, что вы приезжая. Я бы принял вас за истинную парижанку.
Леони улыбнулась комплименту.
— Ваша проницательность делает вам честь, мсье Констант. Мы с братом действительно гости в Лангедоке. Мы живем в Восьмом округе, недалеко от вокзала Сен-Лазар. Вы знаете эту часть города?
— Увы, только по картинам мсье Моне.
— Из окна нашей гостиной видна площадь Европы, — подсказала Леони. — Если бы вы знали те места, то могли бы легко представить, где наша квартира.
Он с сожалением пожал плечами.
— В таком случае, если этот вопрос не слишком смел, мадемуазель Верньер, что привело вас в Лангедок? Теперь неподходящее время года для путешествий.
— Мы на месяц приехали погостить у родственницы. У тети.
Он сочувственно поджал губы:
— Примите мои соболезнования.
Секунду спустя Леони догадалась, что Констант ее поддразнивает.
— О, — рассмеялась она, — Изольда совсем не из тех тетушек. Ни шариков от моли, ни одеколона. Она молодая и красивая и, между прочим, тоже природная парижанка.
В его глазах сверкнула радость или даже восторг. Леони покраснела, подумав, что флирт доставляет ему столько же удовольствия, как и ей.