Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание
Шрифт:
11. Разговор с миром
Вопрос.Хочу судиться с тобою, мир. Отвечай мне прежде всего: кто и откуда ты и куда стремишься? Как же ты водишь меня, кругом вертя, как муравья?
Ответ.Не знаю, откуда произошел я, но, без сомнения, от Бога. 5.Стремлюсь же к лучшему. Не я тебя вожу, но сам ты беспорядочен, сам оскорбляешь меня.
Вопрос.Итак, отчего ты стоишь твердо, а я непостоянен?
Ответ.Я не от себя таков; и что же в этом за превосходство? А ты одарен волей; если хочешь, приобретешь еще больше.
Вопрос. 10.Хорошо! А что во мне отвне, кто тем движет?
Ответ.Что же в этом худого? Совершенным доставляет это случай
Вопрос.Или лучше винить себя самого?
Ответ.Совершенная правда!
12. О бренности естества человеческого
Мир дружелюбный, но дружелюбный не во всем! Для чего ты, как вертящийся волчок, когда желал бы я идти противной дорогой, стремительно увлекаешь меня, как мелкого муравья, сколько ни жалуюсь на жестокое насилие, – увлекаешь ты, столько величественный, меня – существо немаловажное? 5.Знаю, что ты от Бога и Божия слава, но и я сам создан Христовой рукой и составлен из того и другого, из земного и небесного. Хотя тело у меня из земли, но душа есть дыхание великого Ума. Но каким множеством бедствий влачусь я туда и сюда, бедствий, 10.происшедших то от меня самого, то от неприязненного! Как привыкший к морю дельфин, на суше от воздуха я умираю. Моя жизнь миновала, о мир; веди невредимым народ!
13. О том же [68]
Как птицы или как на море корабли, перегоняем друг друга – и я и время, ничего не имея в себе постоянного. Но в чем я согрешил, то не проходит, а пребывает; и это всего бедственнее в жизни. 5.Не знаю, чего желать себе, продолжения ли жизни или смерти; в обоих случаях объемлет меня страх. Рассуди об этом сам. Жизнь моя обременена грехами; а если умру, увы! увы! там нет уже врачевства от прежних немощей. Если же это обещает жизнь, в которой столько скорбей, 10.то значит, что и смерть не избавляет от бедствий. С обеих сторон пропасть; что же будем делать? Не лучше ли обратить взоры к Тебе единому и к Твоему милосердию?
68
В ТСО стихотворение № 13 публиковалось в цикле «О бренности естества человеческого», без названия под № 2. — Ред.
14. О человеческой природе [69]
Вчера, сокрушенный своими скорбями, сидел я один, вдали от людей, в тенистой роще и снедался сердцем. В страданиях люблю я такое врачевство и охотно беседую наедине со своим сердцем. 5.Ветерки жужжали и вместе с поющими птицами с древесных ветвей ниспосылали добрый сон даже и слишком изнемогшему духом. А на деревьях, любимцы солнца, сладкозвучные кузнечики из музыкальных гортаней оглашали весь лес своим щебетанием. 10.Неподалеку была прохладная вода и, тихо струясь по увлаженной ею роще, омывала мои ноги. Но мною так же сильно, как и прежде, владела скорбь. Ничто окружающее не развлекало меня, потому что мысль, когда обременена горестями, нигде не хочет встретить утешения. 15.И я, увлекаемый кружением парящего ума, видел в себе такую борьбу противоположных помыслов.
69
В ТСО стихотворение № 14 было включено в цикл «Песнопения таинственные» (см.: Ч. 4. С. 212). – Ред.
Кто я был? Кто я теперь? И чем буду? Ни я не знаю сего, ни тот, кто обильнее меня мудростью. Как покрытый облаком, 20.блуждаю туда и сюда; даже и во сне не вижу, чего бы желал, потому что и низок, и погряз в заблуждениях всякий, на ком лежит темное облако дебелой плоти. Разве тот премудрее меня, кто больше других обольщен лживостью собственного сердца, готового дать ответ на все?
25. Я существую. Скажи: что это значит? Иная часть меня самого уже прошла, иное я теперь, а иным буду, если только буду. Я не что-либо непременное, но поток мутной реки, который непрестанно притекает и ни минуты не стоит на месте. Чем же из этого [70] назовешь меня? Что наиболее, по-твоему, составляет мое я? Объясни мне сие; и смотри, 30.чтобы теперь этот самый я, который стою перед тобой, не ушел от тебя. Никогда не перейдешь в другой раз по тому же потоку реки, по которому переходил ты прежде. Никогда не увидишь человека таким же, каким видел ты его прежде.
70
Из того, чем я был, есмь и буду.
Сперва заключался я в теле отца, потом приняла меня матерь, но как нечто общее обоим; 35.а потом стал я какая-то сомнительная плоть, что-то не похожее на человека, срамное, не имеющее вида, не обладающее ни словом, ни разумом; и материнская утроба служила мне гробом. И вот мы от гроба до гроба живем для тления! Ибо в этой самой жизни, которую прохожу, вижу одну трату лет, которая мне приносит гибельную старость. А если там, как говорит Писание, 40.примет меня вечная и нетленная жизнь, то скажи: настоящая жизнь, вопреки обыкновенному твоему мнению, не есть ли смерть, а смерть не будет ли для тебя жизнью?
Еще не родился я в жизнь. Для чего же сокрушаюсь при виде бедствий, как нечто приведенное в свой состав? Это одно и непреложно для существ однодневных; 45.это одно для меня сродно, непоколебимо, не стареется, после того как, выйдя из недр матери, пролил я первую слезу, прежде нежели коснулся жизни, оплакав все те бедствия, с которыми должен встретиться. Говорят, что есть страна, подобная древнему Криту, 50.в которой нет диких зверей, и также есть страна, где неизвестны хладные снега. Но из смертных никто еще не хвалился тем, что он, не испытав тяжелых бедствий жизни, переселился отсюда. Бессилие, нищета, рождение, смерть, вражда, злые люди – эти звери моря и суши, все скорби – вот жизнь! 55.И как много я видел напастей, и напастей ничем не услажденных, так не видал ни одного блага, которое бы совершенно лишено было скорби, с тех пор как пагубное вкушение и зависть противника заклеймили меня горькой опалой.
К тебе обращаюсь, плоть, к тебе, столько неисцельной, 60.к тебе – льстивому моему врагу и противнику, никогда не прекращающему нападений. Ты злобно ласкающийся зверь, ты (что всего страннее) охлаждающий огонь. И великое было бы чудо, если бы напоследок и ты сделалась когда-нибудь ко мне благорасположенной!
И ты, душа моя (пусть и тебе сказано будет приличное слово), кто, откуда и что такое? 65.Кто сделал тебя трупоносицей, кто твердыми узами привязал к жизни, кто заставил непрестанно тяготеть к земле? Как ты – дух – смесилась с дебелостью, ты – ум – сопрягалась с плотью, ты – легкая – сложилась с тяготой? Ибо все это противоположно и противоборствует одно другому. Если ты вступила в жизнь, будучи посеяна вместе с плотью, 70.то насколько пагубно для меня такое сопряжение! Я образ Божий – и родился сыном срама, со стыдом должен матерью своего достоинства наименовать похотение, потому что началом моего прозябения было истекшее семя, и оно истлело, потом стало человеком и вскоре будет не человеком, но прахом, – таковы последние мои надежды! 75.А если ты, душа моя, что-нибудь небесное, то желательно знать, откуда ведешь начало? И если ты Божие дыхание и Божий жребий, как сама думаешь, то отложи неправду, и тогда поверю тебе, потому что в чистом несвойственно быть и малой скверне. Тьма не доля солнца, и светлый дух никогда не был порождением 80.духа лукавого. Как же ты возмущаешься столько от приращений губительного велиара, хотя и сопряжена с небесным духом? Если и при такой помощи клонишься ты к земле, то, увы! увы! сколь многомощен твой губительный грех! 85.А если ты во мне не от Бога, то какая твоя природа? Как страшно, не надмеваюсь ли напрасной славой!
Божие создание, рай, Едем, слава, надежда, заповедь, дождь – истребитель мира, дождь – огнь с неба, а потом закон – писаное врачевство, 90.а потом Христос, соединивший Свой образ с нашим, чтобы и моим страданиям подал помощь страждущий Бог, и соделал меня богом чрез Свое человечество… Но мое сердце ничем не приводится в чувство. В самоубийственном исступлении, подобно вепрям, напираем мы на меч. 95.Какое же благо жизни? Божий свет. Но и его преграждает мне завистливая и ужасная тьма. Ни в чем не имею преимущества, если только не преимуществуют предо мной злые. О, если бы при больших трудах иметь мне равную с ними долю! Я повержен в изнеможение, 100.поражен Божиим страхом, сокрушен дневными и ночными заботами. Этот высоковыйный и поползновенный гонит меня сзади, наступил на меня пятой. Говори ты мне о всех страхованиях, о мрачном тартаре, о пламенеющих бичах, о демонах – истязателях наших душ: 105.для злых все это басня! Для них всего лучше то, что под ногами. Их нимало не приводит в разум угрожающее мучение. Лучше было бы беззаконникам остаться впоследствии ненаказанными, нежели мне ныне сокрушаться о бедствиях греха.