Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России
Шрифт:
Что повлияло на этот выбор, совершенно неожиданный и для самого преосвященного Тихона? Несомненно, рука Божия вела его к тому служению, какое он несет теперь для славы Церкви и спасения России. В Москве его мало знали. В Петроград приезжали особые уполномоченные от московских духовных и светских кругов, чтобы собрать сведения о достойных кандидатах; в собрании, особо для них устроенном, назвалось много имен, было названо и имя архиепископа Тихона, но определенно ни на ком ни остановились. На предварительных собраниях в Москве, перед выборами архипастыря, имя архиепископа Тихона также не выступало на первую очередь, больше голосов было за А. Д. Самарина, и только решительное голосование в храме, перед древней святыней Москвы Владимирской иконой Божией Матери, дало значительный перевес перед всеми архиепископу Тихону; он был торжественно провозглашен избранным и утвержден Святейшим Синодом. Возможно, что близость Ярославля к Москве имела здесь некоторое значение: ярославцы хорошо помнили архиепископа Тихона.
Москва торжественно
Как только разразилась революция, рухнула власть, на которую привыкла опираться Церковь, – всем церковным людям стало ясно, что нужно немедленно созвать Церковный Собор, который должен дать новые, крепкие устои церковному порядку. Синод собрал предсоборный совет для разрешения всех вопросов, связанных с немедленным созывом Собора, и в работах этого совета архиепископ Тихон принимал деятельное участие. Когда было решено открыть Собор именно в Москве, 15 августа <1917>, то новому Московскому архипастырю пришлось много поработать, чтобы в короткое время приготовить все нужное к принятию и размещению духовных гостей, членов Собора. Ведь Соборов не бывало на Руси свыше 200 лет – все было ново, непривычно, нужно было предусмотреть все детали, чтобы работа Собора шла беспрепятственно и успешно. Архиепископ сам неоднократно осматривал все помещения, назначенные для работы Собора и для его членов, объезжал монастыри, где должны были жить епископы, – их ожидалось свыше 60-ти. И если Собор сразу пошел гладко, если членам его можно было жить и работать, хотя и без желательного простора и удобств, то в этом заслуга, несомненно, Московского архипастыря.
Члены Собора скоро оценили это: председателем Собора был избран архиепископ Тихон, получивший к тому времени титул митрополита. В этом сказалось, конечно, прежде всего желание членов Собора почтить духовного хозяина Москвы, приютившей Собор. Но председательство на Соборе митрополита Тихона дало возможность всем членам, собравшимся из далеких концов России и даже из-за границы, близко познакомиться с архипастырем, узнать его прекрасный характер, неисчерпаемую доброжелательность, высокий ум и такт. До сих пор мало кто знал преосвященного Тихона: он не любил выдвигаться на первый план, никогда о себе не шумел и не жаловал льстецов.
В первую очередь Собор выдвинул вопрос о восстановлении патриаршества, уничтоженного Петром Великим, в целях укрепления царского самодержавия. Собором было решено восстановить патриаршество. Это как раз совпало с большевистским переворотом: в Москве стояла несмолкаемая канонада – большевики обстреливали Кремль, где дружно держалась еще кучка юнкеров. Когда Кремль пал, все на Соборе страшно тревожились и об участи молодежи, попавшей в руки большевиков, и о судьбе московских святынь, подвергавшихся обстрелу. И вот первым спешит в Кремль, как только доступ туда оказался возможным, митрополит Тихон во главе небольшой группы членов Собора. Я помню, с каким волнением выслушивал Собор живой доклад митрополита, только что вернувшегося из Кремля, как перед этим члены Собора волновались из-за опасения за его судьбу: некоторые из спутников митрополита вернулись с полпути и рассказывали ужасы о том, что они видели, но все свидетельствовали, что митрополит шел совершенно спокойно, не обращая внимания на озверевших солдат, на их глазах расправлявшихся с «кадетами», и побывал везде, где было нужно. Высота его духа была тогда для всех очевидна.
Спешно приступили к выборам Патриарха; опасались, как бы большевики не разогнали Собор. Решено было голосованием всех членов Собора избрать трех кандидатов, а затем предоставить воле Божией, посредством жребия, указать избранника. И вот, усердно помолившись, члены Собора начинают длинными вереницами проходить перед урнами с именами намеченных кандидатов. Первое и второе голосование дало требуемое большинство митрополитам Харьковскому и Новгородскому и лишь на третьем месте выдвинулся митрополит Московский Тихон. Перед Владимирской иконой Божией Матери, нарочито принесенной из Успенского Собора в Храм Христа Спасителя, после торжественной литургии и молебна, схимник, член Собора, благоговейно вынул из урны один из трех жребиев с именами кандидатов, и ныне покойный митрополит Киевский Владимир провозгласил имя избранника – митрополита Тихона. Живо помню, с каким смирением, с сознанием важности выпавшего жребия и с полным достоинством принял преосвященный Тихон известие о Божием избрании. Он не жаждал нетерпеливо этой вести, но и не тревожился страхом, его спокойное преклонение перед волей Божией было ясно видно для всех. Когда торжественная депутация Собора во главе с высшим духовенством явилась в церковь Троицкого подворья в Москве для благовестия о Божием избрании и для поздравления вновь избранного Патриарха, преосвященный Тихон вышел из алтаря в архиерейской мантии и ровным голосом начал положенный по церемониалу краткий молебен. Отвечая на поздравительные речи, произнесенные после молебна от имени Собора, от Синода, от Московской епархии, владыка для каждого нашел ласковое, не шаблонное слово: это было тогда же отмечено. Тогда же он дал обет стоять за Церковь православную до смерти, – и вот теперь он всем показал, что обещание это не было лишь пустым звуком, что оно было дано от души и с полным убеждением.
Время перед торжественным возведением на патриарший престол митрополит Тихон проводил в Троице-Сергиевой Лавре, готовясь к принятию высокого сана. Соборная комиссия спешно вырабатывала давно забытый на Руси порядок поставления Патриархов, особенности их служения, отличия в одежде и тому подобное. Большевики тогда не закрыли еще Кремля, и можно было совершить церемонию в древнем патриаршем Соборе – Успенском, где сохранился и патриарший трон на горнем месте, – на него никто не садился со времени последнего Патриарха, – и особое патриаршее место. Добыли из богатой патриаршей ризницы облачения последних русских Патриархов, жезл митрополита Петра, митру и белый клобук Патриарха Никона и др. Интересно отметить, что клобук и мантия Никона оказались вполне пригодными для нового Патриарха.
Великое церковное торжество происходило в Успенском соборе 21 ноября 1917 года. Мощно гудел Иван Великий, кругом шумели толпы народу, наполнявшие не только Кремль, но и Красную площадь, куда были собраны крестные ходы из всех московских церквей. За литургией два первенствующих митрополита при пении «аксиос» (достоин) трижды возвели Божия избранника на патриарший трон, облачили его в присвоенные его сану священные одежды. После литургии новый Патриарх, в сопровождении крестного хода, шел вокруг Кремля, окропляя его святою водой. Замечательно отношение большевиков к этому торжеству. Тогда они не чувствовали еще себя полными хозяевами и не заняли определенной позиции в отношении Церкви, хотя враждебность к ней была ясна. Солдаты, стоявшие на гауптвахте у самого Успенского собора, вели себя развязно, не снимали шапок. Когда мимо проходили иконы и хоругви – курили, громко разговаривали и смеялись. Патриарх казался согбенным старцем в своем кругло-белом клобуке с крестом наверху, в синей бархатной мантии Патриарха Никона, – и я видел, как солдаты моментально скинули шапки и бросились к Патриарху, протягивая руки для благословения через перила гауптвахты. Стало ясно, что до того было лишь «бахвальство», модное, напускное, а теперь прорвались настоящие чувства, воспитанные веками.
Патриарх Тихон не изменился, остался таким же доступным, простым, ласковым человеком, когда стал во главе русских иерархов. По-прежнему он охотно служил в московских церквях, не отказываясь от приглашений. Близкие к нему лица советовали ему по возможности уклоняться от этих утомительных служений, указывая на престиж Патриарха;
Но оказалось потом, что эта доступность составила ему большую службу: везде его узнали как своего, везде полюбили и потом стояли за него горой, когда пришла нужда его защищать. Попробуй-ка теперь большевики его тронуть – за него поднимется вся Москва, а теперь и вся Россия. Но мягкость в обращении Патриарха Тихона не помешала ему быть непреклонно твердым в делах церковных, где было нужно, особенно в защите Церкви от ее врагов. Тогда уже вполне наметилась возможность того, что большевики помешают Собору работать, даже разгонят его. Несмотря на это, Патриарх никогда не уклонялся от прямых обличений, направленных против гонений на Церковь, против декретов большевиков, разрушавших устои православия, их террора и жестокости.
Всем памятны обличительные послания Патриарха, заканчивающиеся анафемой большевикам. Неоднократно устраивались грандиозные крестные ходы для поддержания в народе религиозного чувства, и Патриарх неизменно в них участвовал. А когда пришла горькая весть об убийстве Царской семьи, то Патриарх тотчас же на заседании Собора отслужил панихиду, а затем служил и заупокойную литургию, сказав грозную обличительную речь, упрекая большевиков в этом вопиющем преступлении.
По решению Московского Церковного Собора в управлении Церковью Патриарх действует совместно со Священным Синодом, состоящим из одних архиереев, и Высшим Церковным Советом – из архиереев, духовенства и мирян. И Патриарх Тихон всегда строго соблюдал это постановление Собора, не принимал на себя единоличных решений и предпочитал все делать с общего согласия, часто собирая соединенные заседания Синода и Совета. Он обращался к ним за советом даже по таким делам, которые принадлежали ему единолично, хотя оставлял за собой право следовать или не следовать выслушанным советам. Помню, как составлялось громовое послание Патриарха к большевикам по случаю годовщины их владычества. Многие тогда настойчиво отговаривали Патриарха от этого рискованного шага, опасаясь за его свободу и жизнь. Когда он прочитал на соединенном заседании Синода и Совета проект послания, то все высказывали крайние опасения и указывали на то, что Патриарх должен беречь себя для пользы Церкви. Патриарх внимательно выслушал советы, но настоял на своем. В ближайшее воскресенье он служил на своем Троицком подворье и после литургии заявил бывшим у него, что подписал послание и сделал распоряжение об отправке его комиссарам. «Да, он всех внимательно слушает, мягко ставит возражения, но на деле проявляет несокрушимую волю», – говорил по этому поводу один интеллигент, член Совета.