Святополк Окаянный. Проклятый князь
Шрифт:
Святополк уже совсем было собрался в Полоцк, как неожиданно приехал епископ Фома. Он был встречен подобающим образом. А потом князь собрал вече, которое постановило твердо стоять за старую веру, а епископа вернуть обратно в Киев [2] .
Проводив епископа, Святополк отправился в путь. Полесье – безбрежное море лесов и болот, с топкими трясинами и гиблыми местами. Неверный шаг в сторону, и пропадешь навеки. Вели князя и его воинов проводники от селения к селению, от одного жилого места до другого. Воздух сырой, насыщенный гнилыми испарениями, дышать было тяжело. Одолевало комарье, липла мошкара, в кровь изъедая лицо и шею, кони еле отбивались от слепней. Наконец выбрались в полоцкие
2
Епархия появилась в Турове только через 100 лет после принятия христианства.
Полоцк был расположен на холме в излучине Полоты – старицы Западной Двины. Излучина широкой дугой своих крутых откосов прикрывала его с трех сторон, и Святополк подумал, что место для города выбрано очень удачно: лишь с одной стороны лежал луг, по которому можно было подойти к деревянным стенам и башням; иначе пришлось бы преодолевать водный рубеж, что под градом стрел, дротиков и камней, выпущенных боевыми машинами, было не так просто сделать.
При появлении Святополка и его воинов охрана вызвала князя. Изяслав Владимирович явился скоро, по-братски обнялся с ним. Они и были братьями, только рождены от разных матерей. Матерью Изяслава была дочь полоцкого князя Рогволда – Рогнеда. Посватался в свое время к ней князь Владимир, но отказала она ему, заявив: «Не хочу разуть сына рабыни». Был рожден Владимир от князя Святослава и рабыни Малуши, вот и погнушалась Рогнеда выйти за него замуж. Тогда собрал большое войско Владимир и пошел на Полоцк. Город был взят приступом, Рогволд погиб в сражении, а Рогнеду Владимир принудил выйти за него замуж. У них родился сын Изяславль. Позднее, уже в Киеве, Владимир набрал еще четыре жены, а на Рогнеду не обращал внимания. Однажды князь пришел к ней и заснул. Рогнеда взяла нож и хотела зарезать его, но он вовремя проснулся и схватил ее за руку. Она начала говорить ему:
– Уж мне горько стало: отца ты моего убил, а теперь не любишь меня и младенца моего.
Владимир ответил, что убьет ее, велел одеть платье и приготовиться к смерти. Но когда вернулся, то увидел сына с мечом в руках. Изяславль встал на защиту матери.
Владимир бросил меч и позвал бояр. Бояре сказали:
– Уж не убивай ее ради ребенка, но восстанови ее владение и дай ей с сыном.
С тех пор Изяславль с матерью правили Полоцким княжеством, но не могли простить обиды и ни разу не явились в Киев. Именно поэтому Святополк решил обратиться к сводному брату с предложением о совместных действиях против Владимира, правильно рассчитав, что получит поддержку. И не ошибся. Принял его Изяславль с большой теплотой и сердечностью, провел во дворец, усадил за стол и стал угощать едой и питьем.
– Здорова ли матушка твоя, Рогнеда? – спрашивал Святополк по принятому обычаю.
– Похоронил я ее недавно. Упокоилась она на кладбище, охраняемом богом нашим Перуном и богиней земли и подземного царства Макошью.
– Выходит, придерживаетесь старой веры? Не отреклись от нее, как это сделали киевляне и жители некоторых селений? – пытливо всматриваясь в лицо Изяславля, спросил Святополк.
– Твердо и нерушимо стоим на страже обычаев и веры дедовской. Присылал великий князь Владимир к нам в Полоцк епископа Мина, да не впустили мы его за крепостные ворота. Так ни с чем и уехал [3] .
3
Епархия в Полоцке появилась только через 100 лет после принятия христианства.
– К нам в Туров тоже приезжал из Киева епископ, но мы решили не пускать его в город.
– В этом вы найдете полную поддержку с моей стороны.
– За этим я и приехал. Более того, мы решили не платить дани Киеву. Слишком
Белобрысое лицо Изяславля на мгновенье затуманилось, как видно, он вникал в смысл сказанного, но вскоре оно прояснилось, он ответил:
– Я не решался на такой поступок, слишком он смел. Но если ты, князь, пойдешь по пути самостоятельности, то можешь на меня твердо рассчитывать, я не подведу.
– Я очень рад! – Не удержавшись, Святополк вскочил и подал руку Изяславлю. – Значит, вместе?
– Да! Я помню завет своей матушки, которая убеждала меня не забывать обиду, нанесенную нашей семье отцом моим, князем Владимиром, и я выполню ее наказ!
Они некоторое время взволнованно глядели в глаза друг другу, а потом Изяславль продолжал:
– Я думаю, мы найдем поддержку у новгородского князя, брата нашего Ярослава. Я был как-то у него в гостях, он тоже очень недоволен данью, которую приходится Новгороду платить киевскому князю.
– Не может быть! Неужели этот осторожный тихоня, Ярослав, собирается войти в спор со столицей? – искренне удивился Святополк.
– Да, и намерения эти очень серьезны. По крайней мере, при нашей встрече он только об этом и говорил.
– Это меняет дело. Великий князь может заставить платить дань одно княжество, но едва ли ему удастся это сделать в отношении двух наших княжеств. Но если к нам присоединится еще и Новгород, то наверняка мы одержим победу!
– Я завтра же пошлю гонца в Новгород. Он уведомит Ярослава о нашем решении. Так что жди вестей, в скором времени ты в своем Турове будешь точно знать о замыслах Ярослава.
– Ну Ярослав! Ну братец! Вот уж от кого не ожидал, не предполагал, что может пойти на такой поступок! – сокрушенно качал головой Святополк, но тут же осекся.
– Впрочем, – сказал он через некоторое время, – он всегда был скупым и жадным. Как говорится, зимой снега не допросишься!
– Может, и так, – согласился с ним Изяславль. – Но нам-то с тобой это на руку!
Из Полоцка уехал Святополк в приподнятом настроении. Все складывалось как нельзя лучше. Он даже не ожидал такого результата: вместо одного он получил в поддержку целых два княжества! И поэтому обратная дорога показалась ему короткой.
Только переехали границу Туровского княжества, неожиданно в поле отряд застала налетевшая гроза с градом. Укрыться было негде, град иссек и воинов, и лошадей, а потом навалился холод, что бывает почти всегда после дождей. Однако на этот раз (дело было в конце августа) холод был нестерпимым, он пробирал до самих костей. Воины еле добрались до ближайшего селения, обогрелись и переночевали, и хотели уже отправляться дальше, но тут выяснилось, что сильно простудился и заболел Святополк. Он весь горел, к обеду стал метаться в бреду. Пригласили лекарей, кудесников. Князю стало легче, он даже сумел распорядиться: пусть воины едут дальше, а он задержится на некоторое время в селении, чтобы окончательно выздороветь. Так и сделали. Дружина собралась и отправилась в Туров, а со Святополком остался сидеть его денщик Могута. Иногда к постели присаживался жрец местного капища Огнеслав, высокий, сухой старик, как положено у священнослужителей, с длинной бородой и длинными волосами, повязанными красной ленточкой. Говорил неторопливо:
– Хотя и живем мы в глухомани, на самой окраине княжества, но знаем про все, что творится и в Киеве, и в Турове. Радостно нам было, что в начале своего правления князь Владимир радел о славянских святынях, воздвиг на берегу Днепра истуканы Перуну и другим богам. Но вот непонятно, что с ним случилось, что принял он вдруг греческую веру и взял себе в жены греческую принцессу. Как такое могло произойти, почему он пошел на такое непотребное дело? Что ты мне ответишь, князь?
Что он мог сказать? Он и сам не мог толком разобраться в причинах поступков отца, хотя и слышал его объяснения. Не дошли они до его ума и сердца, не усвоил он их, а может, даже и не понял. Потому и пожал плечами в ответ на вопрос жреца.