Святослав

Скляренко Семен Дмитриевич

И снова русские князья не раз приходили на своих лодиях под стены Константинополя, чтобы мечом решить, кто из них Деет по правде, а кто творит лжу. В Константинополе трепетали, когда слышали имена князей Олега и Игоря. Эти имена заставляли содрогаться всю империю.

К тому же Русь была не одинока. Между ее землями и империей лежала еще одна страна, которая тоже не хотела покоряться империи, — Болгария. С этой землей и ее людьми у Руси была старинная дружба и мир. И язык и обычаи у них были почти одинаковые. Болгария делилась с Русью своей письменностью. Ее учителя,

Кирилл и Мефодий, бывали в Киеве и даже в Корсунской земле, патриархи болгарские посылали на Русь своих священников, князь киевский Игорь и каган Болгарии Симеон, желая добра землям своим, один за другим ходили на Константинополь. И ромеи одинаково трепетали перед русскими и болгарами.

Император Константин VII Порфирородный хорошо знал, как его предки — и Михаил II Косноязычный, и Михаил III Пьяница, и Василий I, и Константин VI, и особенно отец его Лев Философ — боролись с болгарами и русами. Ни на шаг не отступая от замыслов и заветов предков, он считал, что Восточная Римская империя неминуемо сразится с Русью и должна победить ее. Правда, император был уверен, что произойдет это позднее, уже при его сыне, Романе. Обладая склонностью и любовью к сочинительству, он написал даже обширный трактат «Об управлении империей».

Что и говорить, император Константин долго и тщательно собирал сведения для этих своих трактатов. Когда послы его и купцы ездили на Русь, а потом возвращались в Константинополь, они прежде всего являлись к императору и рассказывали ему о ее городах, землях и людях… Но самый лучший рассказ не может заменить собственных глаз. Император Константин так и не мог постигнуть, что это за земля Русь, каковы ее люди. Для него это были схожие между собою гипербореи, тавроскифы, варвары, что ходят в звериных шкурах, жадные к деньгам, неверные и худородные жители севера. И Константин в своих трактатах доказывал одно: нужно ссорить болгар с русами, исподтишка подкрадываться и уничтожать болгар -соседей Византии, а потом… потом бить и русов, захватывать их богатые земли. Разделяй и властвуй — так писал император.

Так он писал и действовал не напрасно. Уже задолго до этого в Болгарии умер лютый враг римских императоров болгарский каган Симеон, на престоле в Преславе сидел сын его Петр. Жена Петра Мария была внучкой императора Романа, дочкой императора Христофора и ненавидела болгар. Теперь Византия держала в Болгарии свое войско, строила крепости на берегах Дуная. Единственное, что имели болгары, — веру, церковь; их патриарх не признавал главенства константинопольского патриарха и сидел на своем столе в Доростоле.

Как только лодии княгини Ольги достигли Дуная, каган Болгарии Петр световыми знаками от фара в Преславе до фара у Большого дворца в Константинополе передал известие:

«Лодии русов под знаменами идут в Константинополь».

Одного только не знал император Константин — кто и зачем едет на этот раз из Руси в Константинополь. Купцы? Они не поднимают знамен. Послы? И им не принадлежат знамена. Киевский князь Святослав? Но от своих купцов и послов император Константин знал, что он еще молод, не стал еще князем и вряд ли пойдет на Константинополь…

«Может

быть, это хитрая ловушка русов, — думал император Константин, — может, идут они с небольшим числом людей, а за ними двинется тьма лодий?»

И на всякий случай император Константин велел выслать за Босфор, в Русское море, фалангу быстрых хеландий с легионерами и греческим огнем, надежно охранять входы в Босфор, а от берега до берега Золотого Рога протянуть тяжелую железную цепь.

6

Больше сорока дней плыли лодии княгини Ольги и ее купцов — сначала по Днепру, потом вдоль берегов Русского моря до устья Дуная, а дальше, чтобы сократить путь, оторвались от суши и двинулись по безбрежным морским просторам, направляясь к юго-западу.

Все время погода благоприятствовала им: на море стояли тихие дни, душные ночи, на горизонте не видно было ни облачка, кормчим нечего было опасаться, что налетит буря и забросит их куда-нибудь в Ираклион или Синоп. Впрочем, эта тишина весьма затруднила их путь — приходилось продвигаться вперед на веслах, вой гребли и день и ночь, в кровь изранили руки.

Время от времени они догоняли или встречали в море различные суда. Это были греческие хеландий, корабли херсони-тов, остроносые кубары из Абхазии, Армении, Пафлагонии, Халдеи. Одни из них плыли, как и они, в Константинополь, Другие возвращались из столицы Византии.

А неподалеку от Босфора они встретили не совсем обычные суда. Это были греческие корабли, которые могли идти под ветрилами и на веслах, очень большие — на восемьдесят гребцов каждое, обшитые высокими бортами по бокам, с закованными в броню воями. Корабли эти — а было их больше десяти — прошли утром поблизости от русских лодий и медленно исчезли в морском просторе. Но к вечеру они появились снова, уже сзади, и так шли полукругом, словно окружая русские лодии, весь день, ночь, следующий день.

— Это военные корабли ромеев: вон те, большие — дромоны, поменьше — скедии, — сказали бывалые вой. — Но зачем они появились здесь и словно гонятся за нами?

На этот вопрос никто ответить не мог. Только вой на лоди-ях гребли все сильнее и сильнее, часто сменялись.

И вот далеко на небосклоне показалась земля. Сначала никто не поверил. Некоторые даже лезли на мачты, стараясь разглядеть, что это за синяя полоска выступила далеко впереди в слепящем солнечном блеске. Но сомнения не было — там, на западе, поднималась из моря и все больше росла, стеною возникала земля.

Это был Босфор, цель их многодневных скитаний, — глубокое, наполненное водою ущелье между Русским и Мраморным морями, ровный, уже теперь безопасный путь к Константинополю.

Греческие дромоны и скедии, преследовавшие их в последние дни, остались далеко в море. Но на смену им появились новые корабли ромеев. И сколько ни плыли лодии меж двумя высокими берегами Босфора, повсюду в заливах под скалами стояли другие кубары и скедии. Похоже было, что они готовы в любую минуту поднять якоря и наброситься на лодии русов. Но те продолжали тихо, спокойно продвигаться между берегами.