Святослав
Шрифт:
— Так поступил нынешний император Никифор Фока, — доверительно шептал Калокир и с бесстыдством неверного слуги, обсуждающего за столом в харчевне неблаговидные поступки своего господина, делился интимными подробностями.
…Возвышение Никифора началось давно, еще при императоре Константине Багрянородном, когда его отец Варда Фока был назначен доместиком схол востока. [25] Никифор и его брат Лев прославились в битвах с арабами. При императоре Романе, безвольном и сластолюбивом, унизившем себя постыдной для венценосца женитьбой на дочери владельца трактира красавице Анастасии, принявшей новое имя Феофано, Никифор Фока сменил отца на посту доместика схол востока, а Лев Фока стал доместиком запада.
25
командующий войсками в Малой Азии.
Только слава полководца и верные войска привели Никифора Фоку на престол. Приняв корону императора, он остался полководцем. Воины стали получать повышенное жалованье. Катафракты и их родственники были освобождены от налогов, а на остальных подданных империи налоги были повышены. Военачальники были приближены к трону. Глухо роптала оттесненная от власти старая знать. Недовольно было духовенство, на богатства которого покусился новый император, чтобы изыскать деньги для регулярных выплат войску. Голод и дороговизна возбуждали ярость черни. Неустрашимый в битвах Никифор Фока растерялся.
Вскоре он понял, что лишь блестящие победы на войне и военная добыча могут заткнуть рот недовольным, и кинулся на поиски военного счастья.
Никифору Фоке удалось захватить остров Крит. Его любимец евнух Петр завоевал всю Киликию. Но нужны были новые победы — оглушительные, по возможности бескровные, приносящие добычу и славу, но не обрекающие народ на лишения и жертвы. Тогда был задуман болгарский поход…
Но полководец-император неожиданно споткнулся на болгарском пороге, не осмелившись углубиться в Гимейские горы, [26] встретив в горных теснинах ожесточенное сопротивление болгар. Как канатоходец, замедливший движение посередине туго натянутого каната, Никифор Фока был готов ухватиться даже за воздух, чтобы сохранить равновесие. Одной из отчаянных попыток изменить соотношение сил в пользу императора было посольство Калокира в Киев…
26
Балканские горы.
О многих любопытных подробностях, касавшихся Никифора Фоки, мог бы порассказать Калокир. Например, о страшной давке на стадионе, которую вызвал император, неожиданно выведя на поле две фаланги стратиотов с обнаженными мечами. Люди приняли потешный бой за расправу и в панике бросились со стадиона. Или о не праведных делах императорского брата Льва Куропалата, скупавшего хлеб и перепродававшего по дорогой цене. Или о высокой стене, которую Никифор приказал строить вокруг дворца, чтобы чувствовать себя в безопасности. Или о шумных ссорах с Феофано, во время которых драгоценные вазы летали по комнате и разбивались о стены.
Однако по отчужденным лицам русских воевод Калокир понял, что их мало интересуют эти подробности, любопытные для любого придворного. Зато руссы оживлялись и охотно поднимали чаши за здоровье посла, когда он, разочарованно вздохнув, принимался рассказывать о новых больших военных кораблях — дромонах, способных вместить свыше 200 гребцов и 70 вооруженных стратиотов, о быстроходных тахидромах, стороживших дальние подступы к Босфору, о Манганском арсенале в Константинополе, где собраны на случай войны громадные запасы оружия и снаряжения.
Порой Калокир чувствовал себя обыкновенным перебежчиком, выбалтывающим из корысти военные тайны, и только подчеркнутая почтительность руссов и неоднократно произносимый ими титул патриция, который ласкал слух, помогали ему преодолеть минутное недовольство собой.
Калокир убеждал себя, что перед ним открывается путь, отличный от пути обреченного императора Фоки. Ради великой цели нужно идти на все. Кто останавливается на половине пути, всегда проигрывает…
Потом Икмор и Сфенкел куда-то уехали, а вместо них с послом беседовал старый почтенный воевода Свенельд, который носил на шее не серебряную цепь, а золотую, как сам князь, и пользовался у руссов огромным влиянием.
Как хотелось Калокиру быть полезным этому вельможе, советнику двух князей — Игоря Старого и Святослава! К сожалению, не получалось…
Правда, Свенельд интересовался Никифором Фокой, но исключительно как полководцем. Вопросы старого воеводы были точными и не допускали двусмысленных или неопределенных ответов. "Каким образом Никифор строит войско в походе?" "Какова длина его дневного перехода при быстром движении, без обозов и осадных орудий?" "Как он использует в бою тяжелую конницу?" "Какие караулы оставляет для охраны дорог?"
А что знал обо всем этом Калокир?
Херсонский патриций неоднократно видел императора и мог подробно описать его внешний облик. Лицо Никифора Фоки больше приближалось к черному, чем к белому; под густыми бровями горели черные глаза; волосы тоже были темными и густыми; нос слегка загнут; в бороде седина; стан плотный и круглый. Император весьма широк в плечах и груди и очень силен.
Однажды в сражении он так сильно ударил копьем неприятельского воина, что пробил насквозь щит и броню. Можно было еще добавить, что император всю жизнь сохранял воздержание, не вкушал вина, уклонялся от брачного союза и только в преклонном возрасте нарушил обет, женившись на Феофано…
Однако о Никифоре Фоке как о полководце Калокир не знал ничего, кроме перечисления его побед да неясной людской молвы о храбрости и воинском уменье в бытность его доместиком востока. Принадлежавший по рождению к придворным кругам, Калокир был глубоко убежден, что жизнь империи направляется не мечами полководцев, а хитроумными политическими комбинациями высших вельмож, заседавших во всесильном Синклите, капризами возведенных до положения соправителей любимцев императора — евнухов, интригами гинекеи, [27] — и мало интересовался чисто военными делами, ограничившись обязательным для будущего стратига (а Калокир как самое малое рассчитывал на этот пост!) чтением сочинений древних и новых полководцев. Теперь оставалось только сожалеть. Он не сумел удовлетворить любопытство варвара с золотой цепью на шее, и тот больше не приходил, посеяв тягостные сомнения в душе Калокира.
27
женская половина императорского дворца.
Русская зима казалась Калокиру бесконечной. Вьюги сменялись ясными морозными днями, когда солнце ослепительно блестело и снег зло поскрипывал под сапогами. Потом снова начинались снегопады, обрушивавшие на город огромное количество снега. Сугробы поднялись до половины частокола, плоские кровли жилищ стонали под тяжестью снежных шапок. Посольские чиновники, переводчики и слуги отяжелели от безделья и обильной пищи, двигались раздражающе медлительно, вперевалку, выставив вперед тугие животы. Из Константинополя не приходило никаких вестей. То ли император Никифор Фока забыл о своем посольстве, то ли гонцы не могли преодолеть трудности зимнего пути. От столицы империи до устья Борисфена [28] 3800 стадий бурного моря, а дальше почти столько же сухопутной дороги по печенежским степям, не менее опасной.
28
река Днепр.